Все случилось на Джеллико-роуд - [26]

еще. Вдалеке кричат утки, но никто не смеет пошевелиться, кроме зябликов, которые ничего не знают о территориальной войне и границах. Они взлетают с моей стороны реки и садятся на его, будто желая сказать: «Не втягивайте нас в эти глупости, мы просто любуемся видом».

Каждый вечер я, словно в храм, иду к Молитвенному дереву. Почти все время я провожу, рассматривая надписи на стволе, пока остальной мир погружается в тишину. Видимо, никого по ночам не тревожат зловещие призраки. Никого, кроме меня. Я ищу хоть что-нибудь. Зацепки, так я это называю. Мне встречаются фразы, похожие на строки из песен, библейские отсылки. Я с фонариком осматриваю все надписи до единой и нахожу еще один фрагмент головоломки. Имена. Нани. Джуд. Фитц. Вебб. Тейт.

Имена разбросаны по всему стволу, и все-таки они здесь. Так, будто они существуют не только в воображении Ханны, но и в действительности. Слабый голосок разума говорит мне, что Молитвенное дерево могло просто стать ее вдохновением. Но в глубине души я уверена: все намного сложнее. И, что еще хуже, один из них мертв. Я знаю об этом из рукописи. И меня охватывает горе, как будто я всю жизнь их знала. Я переписываю строки из песен и, вернувшись в комнату, вбиваю их в поисковик. Нахожу группы и песни. В одной из них есть строчка про Бригадун и долину под дождем, и это напоминает мне о чем-то в рукописи Ханны. Я скачиваю все песни, составляя себе саундтрек из прошлого. Услышав наконец песню, которую включает мне во сне мальчик на дереве, я плачу впервые с того дня, когда сидела в поезде с Джоной Григгсом. Я лежу в постели, завернувшись в музыку, как в одеяло, и думаю о Ханне. Мои глаза широко раскрыты. Я заставляю себя не спать. В отличие от Макбета, у которого отняли сон, я сама отнимаю его у себя. А жалкий больной кот Ханны сидит в углу, все так же съежившись в своем вечном страхе.

Глава 12

На выходных Бен узнает через Рафаэллу, что горожане и кадеты хотят встретиться в скаутском клубе в городе. Это последнее, чем я сейчас хочу заниматься, но я не желаю давать Ричарду лишний повод захватить власть, да и сидеть дома – то еще удовольствие.

По пути в город я почти все время молчу. Бен то и дело косится на меня, видимо, стремясь начать разговор, но каждый раз передумывает. Наконец любопытство берет над ним верх.

– Тяжелая неделя?

Я пожимаю плечами.

– Раффи беспокоится, что у горожан и кадетов больше преимуществ в переговорах, – говорит он.

– Кажется, Рафаэлла совсем в меня не верит.

– Вот тут ты ошибаешься, – возражает Бен, в кои-то веки переходя на серьезный тон.

– По-моему, на моем факультете в меня вообще никто не верит.

Он осторожно ловит меня за локоть и заставляет остановиться.

– Не говори так. Я знаю, что это не так.

– Ты не видел, что было на этой неделе, Бен, – тихо отвечаю я.

– Не видел, но мне рассказывали, и в их голосах я услышал только тревогу за твое состояние. И еще я кое-что помню. Как мы с тобой и Раффи гуляли в седьмом классе и катались на роликах на парковке возле евангельской церкви. И все эти христиане славили Господа во весь голос, а ты остановилась и спросила у нас: «В кого вы верите?» Я решил строить из себя этакого мистера Мияги из «Малыша-каратиста». А помнишь, что сказала Раффи?

Мы приближаемся к клубу скаутов, и я вижу, что Рафаэлла уже ждет нас.

– Такие люди, как Раффи, веру не теряют, – тихо говорит Бен напоследок.

Сантанджело и братья Маллеты с гитарами в руках сидят на сцене. Затем входит Джона Григгс со своим заместителем, Энсоном Чои, и мы все усаживаемся за стол на козлах.

– Вы, ребята, какие-то недовольные, – замечает Сантанджело.

– Сюда долго тащиться. Нам не помешали бы кое-какие тропы, – отвечаю я.

– У меня есть предложение. Начнем? – спрашивает он.

– Было бы весьма мудро с твоей стороны, – бросает Григгс. – Из всех нас ты меньше всего можешь предложить.

Повисает молчание, и я понимаю, что в любое мгновение переговоры могут превратиться в драку.

– А тебе не кажется, что пускать вас всех в город – уже очень щедро с нашей стороны? – ледяным тоном возражает Сантанджело.

– Это не вам решать. У многих из нас здесь дом, – говорит Рафаэлла.

– Город уже давно не твой дом, – презрительно усмехается он.

– На что ты намекаешь? – спрашивает она, и я вижу в ее глазах не только гнев, но и обиду.

– Я не намекаю, а обвиняю. Тебе объяснить разницу?

– Он победил меня в конкурсе по орфографии, и все, теперь он у нас главный интеллектуал, – говорит Рафаэлла, глядя на меня. Как будто я позволю втянуть себя в эту нелепую перепалку. – Это было во втором классе, – продолжает она. – Успокойся уже, Чез!

– Вы закончили? – вежливо уточняет Григгс. – Потому что мы бы хотели обсудить доступ хотя бы к одному из водных путей.

Я поворачиваюсь к нему и качаю головой.

– Ни за что. Это все равно что отрезать нам руки.

– Так научитесь жить без рук.

– Нет уж, тогда мы не сможем делать это, – говорит Бен, показывая ему средний палец.

Джона Григгс обзывает его маленьким ублюдком и чуть не кидается на него прямо через стол. Все остальные заняты тем, что удерживают обоих от драки, ругаются и угрожают друг другу.

– Давайте поговорим о клубе, – настаивает Сантанджело.