Все случилось летом - [59]

Закрепив трос, Капитан с двумя другими рабочими пошел кидать с берега дровяные чурки. А Тедис, прихватив на сей раз багор, побрел один за бревнами, которые трактор волочил к воде. Тракторист, высунувшись из кабины, что-то кричал ему, но из-за грохота нельзя было ни слова разобрать.

— Эй, Дивпэда! — в свою очередь, крикнул Тедис. — Смотри, в реку угодишь.

Тракторист скрылся в кабине. Трактор остановился у самой воды. Мотор все еще тихо вздрагивал. В свежих колеях, проложенных трактором, слезились роднички. Тедис принялся скатывать бревна в реку.

Дивпэда-младший — сын начальника рейда — выпрыгнул из кабины, чтобы помочь Тедису, когда дело дойдет до крупных бревен, хотя это и не входило в его обязанности. Ватник у него был до того перепачкан маслами и копотью, что приходилось удивляться. Даже уши, огромные, оттопыренные, и те были черны. И только глаза — большие глаза, полные детского любопытства, — чисты и светлы.

— Послушай, Тедис, — сказал он. — Друг ты мне или нет?

Тедис всем телом налег на багор. Тяжелое бревно, величаво, словно корабль, скользнуло в реку, подняв большую волну. Выдернув из-под бревна багор, Тедис смерил Дивпэду равнодушным взглядом и пожал плечами.

— Был у меня друг, да, слава богу, помер… Любил деньги занимать, а отдавать ни-ни.

Дивпэда-младший смотрел на него, разинув рот. Потом звонко рассмеялся.

— Здорово! Только это я еще от Лапайниса слышал! Он рассказывал про этого… как его… забыл. Точь-в-точь. Его слова. А скажи, как это ты вчера в городе всю получку спустил? Вот это номер!

В радостном нетерпении Дивпэда потирал свои перепачканные ладони. А Тедис с безразличным видом скатил в воду еще одно бревно. Возле берега образовался затор, и он занялся им.

— Может, лучше стихи почитать?

Лицо парня омрачилось. И тогда он сказал тихо-тихо, словно их могли подслушать:

— Послушай, в следующий раз возьми меня с собой. Вот где, наверное, здорово. Может, даже в эту субботу? Если в город поедешь. Тут в лесу от скуки подохнешь. Возьми, а?

— Да ты еще и пить-то не умеешь, — пренебрежительно бросил Тедис, — тоже мне плотогон.

— Да я просто посмотрю… Не бойся, не помешаю. А потом — так уж я, по-твоему, не умею? Пиво, например.

— А что отец скажет?

— Старик-то? Ему что! Я человек самостоятельный. Что хочу, то и делаю. Думаешь, он сам святой? Как бы не так! Просто ловчить умеет. Втихомолку пьет похлеще любого и каждого.

— Не смей такое про отца говорить! — Тедис смотрел на парня, пока тот не опустил глаза. — Эх, совсем ты цыпленок, как я погляжу. Мелешь всякий вздор, а сам без отца шагу не ступишь. Утри-ка лучше нос!

И в самом деле, над верхней губой парня нависла крупная капля.

— Ну, ладно, ладно, — примирительно продолжал Тедис. — Давай закурим. Сам знаешь, у меня хоть шаром покати. А насчет того, как деньги пропил, могу рассказать, если тебе интересно. Часть матери отдал. Даже больше, чем обычно. Пусть себе купит чего-нибудь. Мало ли что по хозяйству нужно… Потом знакомых ребят с фанерной фабрики встретил. У одного был день рождения. Решили отметить. Ну, и до тех пор отмечали, что в кармане ни шиша не осталось. Так не пойду же я теперь у матери деньги обратно просить. Понимаешь, не могу. Хоть сквозь землю провалиться…

— Это верно, — в раздумье согласился Дивпэда, утирая ладонью кончик носа. — А как же без денег? Нелегко ведь будет…

— Легко только в бане вымыться, — бросил Тедис, жадно затянувшись сигаретой. Он укрылся от ветра за трактором. Тем временем Дивпэда топтал грязь, переминаясь с ноги на ногу. Его, видно, что-то мучило, но он не решался говорить. Он даже фыркнул раз-другой, словно отгоняя от себя какое-то наваждение. Тедис заметил, что уши у парня начинают краснеть. А когда румянец стал заливать щеки, он, отвернувшись к реке, спросил с нарочитой небрежностью:

— А как, девчонки — были? Ну, там, где вы э-э-этот день рождения…

— Были, а как же, с десяток, — в тон ему ответил Тедис. — А то и больше. Я не считал.

Дивпэда словно ожил.

— Ну да! — воскликнул он и тут же недоверчиво протянул: — Опять заливаешь…

— Не хочешь, не верь. Ты спросил, я ответил. Вот поедешь со мной, сам увидишь. Что мне, жалко?

Тедис взглянул на рейд и увидел человека в черном. Он не спеша шагал по настилу перемычки, ненадолго задержался возле сортировщиков, пошел дальше. Одна рука в кармане пальто, другая помахивала Деревянным метром. Дивпэда-старший. Возвращаясь к своим мыслям, Тедис произнес:

— Если только отец тебя отпустит. А вообще, чего там загадывать. Может, я и сам уйду отсюда. Не нравится мне у вас. Дыра дырой… Говорят, в Атлантике на сельдях хорошо зарабатывают. Вот где море, простор, приключения всякие. А то в Казахстан махну, на целинные земли. Или на Сахалин… Надоело тут. Тебе, конечно, невдомек, что здесь я ради идеи страдаю… Идея, брат, штука такая, из-за нее можно неделю на черством хлебе и воде просидеть. Теперь у меня одно на уме — отомстить. Как сказал поэт: «Мести сладостная сила, лишь она волнует кровь…»

— А по-моему, там о страсти говорилось? — неуверенно проговорил Дивпэда. — Страсти сладостная сила…

— Какое это имеет значение — страсти или мести? Ох и чешутся руки одного придурка пристукнуть. Словно мерзкую козявку.