Все случилось летом - [18]

Шрифт
Интервал

— Так о том и речь, комарья твоя голова! Из-за четырех булок совестью поступиться! Ты пойми, в лесу кому-то не хватит именно этих четырех булок. Кому-то не хватит белого хлеба.

— Да, это свинство!

— Дошло? А почему бы ему не постоять в очереди? Ах, высокая должность диспетчера не позволяет стоять вместе с женами рабочих! Подумаешь, важная птица. Тогда подожди, пока женщины разойдутся. И если даже не хватит этих булок — неужто брюхо черного хлеба не примет!

— Мелкий он человек. Инженер Цирит никогда бы так не поступил.

— Конечно, мелкий. Должность выше человека. А Карклинь тоже хорош, увидит начальство, не то что гнется, прямо-таки на животе ползет.

— А знаешь, давай назовем его Пресмыкалкой. Как на твой поэтический слух? Звучит?

— Подходяще, — повеселел Рейнис. — Да будет он отныне Пресмыкалкой. А ведь если подумать, чего пресмыкаться? Мог же сказать: «Товарищ диспетчер, хлеб предназначен рабочим, рад бы, но ничем помочь не могу». Сказал бы вежливо, спокойно. Так нет! Ну, а не выполни он план, сорви работу, Япинь первый предложит его снять, и никакие булки не помогут, хоть сутки ползай на коленях. И зачем, скажи, унижается?

— Холопская натура.

— И нет нашей рабочей гордости.

— Мы-то никогда своей совестью не поступимся. Ни при каких обстоятельствах.

— Это верно. А Япиня отныне будем звать Булкой.

— Идет.

И оба весело рассмеялись.

— Ты бы про них басню сочинил. Пресмыкалка и Булка, а? И послал бы в Ригу, — пусть читают на здоровье.

— Так и сделаю.

Грузовик, зарядившись настроением своих ездоков, энергично устремился вперед. С шоссе он свернул на дорогу поменьше, с нее — на проселок и, наконец, выехал на две выбитые колеи, исчезавшие в сосняке с березовой проседью. По краям дороги стали попадаться сломанные, втоптанные в землю сосенки, у других были погнуты ветви, ободрана кора. Деревья покрупнее, мешавшие продвижению в глубь леса, были спилены, отброшены в сторону. Потом лес расступился, и машина очутилась на просторной, залитой солнцем поляне. Лесосека была рядом.

Она казалась огромной сковородой, только нагреваемой не снизу, а сверху. По одну сторону от раскатанной колеи спиленный лес уже вывезен; какая-то исполинская сила тут все вверх дном перевернула, раскроила, искромсала, и единственным живым деревом посреди растерзанной поляны стояла посередке сломанная осина с ободранными ветвями, а на них подрагивали серые, свернувшиеся листья. В колеях, оставшихся от гусениц трактора, валялись куски коры и клочья сухого мха. Земля пестрела беловатыми песчаными проплешинами, ржавыми болотными лунками, источавшими горьковатый, терпкий чад. Из больших, растрепанных куч, словно руки, кверху тянулись поросшие лишайником лапы елей. Ближе к зиме, как только пройдет сушь, тут неделями будут полыхать костры. Они превратят в пепел еще недавно полные живительных соков ветви, на которых беззаботно распевали птицы. И едкий дым, придавленный обложными тучами, поползет на многие километры через болота и подлески, проникая в нетронутые чащи, и звери испуганно станут принюхиваться, потом со всех ног кинутся искать себе новое пристанище.

По другую сторону разъезженной колеи, среди неразберихи сучьев и пней, лежали разделанные и готовые для погрузки стволы. Повалившись поперек сосны, чистыми янтарными слезами плакала израненная красавица ель. Береза, всю жизнь простоявшая рядом с кленом, и теперь покоится вместе с ним.

В одном конце лесосеки еще валили деревья. Дюжий парень в клетчатой рубахе, обмотав себя черным кабелем, расхаживал, словно косарь по лугу. Другой вонзит в дерево длинную пику — для страховки. Подошел вальщик, и запела электропила, врезаясь в плоть королевы леса. Стоявшая в задумчивости сосна вздрогнула, неловко повернулась, напоследок желая проститься взглядом со своими сестрами, и сначала медленно, потом все круче стала клониться к земле. В последний раз прошелестела вершина, взметнулись кверху лохмотья ветвей. А ребята, закурив сигареты, о чем-то разговаривая, уже шли к другому дереву, потом к следующему, так все дальше и дальше, оставляя позади млевшую на солнце поляну, похожую на развороченное ураганом кладбище.

В вагончике пыхтел мотор передвижной электростанции, оттуда, среди белых лысин пней, черными змеями извивались резиновые кабели. Несколько огромных катушек таких кабелей лежало у наскоро сколоченного сарая. Тут же стояли железные бочки с горючим. В соседнем вагончике расположилась походная мастерская для ремонта электрооборудования, заточки пил и других неотложных нужд.

От рева мотора дрожал застоявшийся знойный воздух. Раскланиваясь перед пнями и кучами валежника, пятился трактор-тягач. Чокеровщик, черный от загара, голый до пояса, ловко нацепил железные петли на тонкие шеи дюжины бревен, продел сквозь них стальной трос, другим концом намотанный на катушку позади тягача. Отойдя в сторону, чокеровщик махнул рукой, трактор взревел потревоженным зверем. Завертелась катушка, наматывая трос, затянулись железные петли, вонзаясь в живую плоть стволов. Они дрогнули, застыли, потом, цепляясь друг за друга, за пни и сучья, за бугорки, медленно, нехотя покинули свое мшистое ложе, — израненные, ободранные, потянулись за трактором. У эстакады их уже поджидал подъемный кран; подхватив своим длинным хоботом, бережно укладывал их на машины.


Рекомендуем почитать
Войди в каждый дом

Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.


«С любимыми не расставайтесь»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.