Все против всех: Неизвестная гражданская война на Южном Урале - [20]

Каково?.. В чисто военном отношении это одна из самых блестящих удач Красной Армии. И то, что она практически неизвестна (ее никогда не афишировали), объясняется двояко. С одной стороны, Ф. Раскольников, а также командир десантников начдив Кожинов в 30-е годы стали «врагами народа». Но с другой стороны, и, по-моему, это главное — руководители ВКП(б не могли не понимать, что геройствовали Раскольников и Кожинов на территории сопредельного суверенного государства, то есть совершили, по сути, акт агрессии.

Конечно, большевики с их теорией мировой революции не придавали большого значения таким «пустякам», как чужой суверенитет — они же не завоевывают, а только «раздувают пожар моровой». С этой точки зрения чем Энзели хуже Еревана, Тбилиси или, скажем, Варшавы? Но поскольку Иран в дальнейшем остался суверенным и с ним, хочешь не хочешь, приходилось иметь отношения, вспоминать о лихом энзелийском налете стало как-то неудобно.

К слову сказать, провалившаяся авантюра в Северном Иране (персидские «красноармейцы» покинули Иран в 1922 году, предварительно восстановив против себя практически все местное население) была не единственной на Среднем Востоке.

В те же 1920–1922 годы ашхабадские большевики (при полном одобрении центра) «раздували пожар» вокруг курдского курбаши Ходоу Сардара в Хорасане (Восточный Иран), чем спровоцировали там кровавую резню (а потом сами же сдали Ходоу шаху!). А в Афганистане на поддержку дружественного Москве эмира Амануллы в это же время появляется «ограниченный контингент» (вот когда уже успели!) под командованием комбрига Примакова. Результат получился, однако, не вполне адекватный: Аманулла вынужден был бежать в СССР ( и его сын потом пополнил ГУЛАГ), а в Кабуле на трон сел таджикский басмаческий вождь Бача-и-Сакао (на два года; потом ему отрежут голову пуштуны). А в Иране хоть англичан и не потеснили, но к власти после всех описанных передряг прорвался (опираясь на казаков-эмигрантов) Реза-шах будущий большой поклонник идей Третьего рейха.

Так сказать, не только «владычице морей», но и самим себе нагадили. Что ж, Восток — дело тонкое…

Среди всей этой череды пограничных конфликтов и вторжений особое место занимают события на китайской и монгольской границах. Для нас они важны вдвойне, ибо судьбы уральского казачества, прослеженные в предыдущей главе, находят здесь свое завершение.

Китай и Монголия встретили российские события, находясь в достаточно сложном положении. В 1911 году оба государства пережили революции, результатом которых стало: в Монголии — восстановление независимости в виде теократической монархии Богдо-гэгена, в Китае — свержение маньчжурской императорской династии Цинь и провозглашение республики. Однако демократия в Китае была слаба и не смогла полностью контролировать ситуацию в стране, в результате чего власть на севере страны, в том числе и вдоль границы, оказалась в руках многочисленных военных хунт, постоянно соперничающих между собой и враждующих с Монголией. В общем, обстановка для любой смуты была прямо-таки идеальная. И результаты не замедлили сказаться.

Взаимоотношения большевиков с китайской военщиной и вообще с китайскими вооруженными структурами — тема особая. Еще в 1918 году лидер владивостокских большевиков Н. Суханов пользовался финансовой и военной поддержкой главаря китайской мафии Гай-сэна в борьбе с Антантой. Об этом довольно откровенно рассказано в снятом в 80-е годы художественном фильме «Владивосток, год 1918-й».

О тесных контактах Сергея Лазо с китайскими пограничными генералами в период борьбы с Семеновым вспоминала жена Лазо Ольга.

Между прочим, у Семенова не менее четверти личного состава его войска составляли китайцы. Об участии хунхузов — китайских бандитов — в красном партизанском движении прямо упоминается в фадеевском «Разгроме».

Наконец, вот один безусловно частный, но чрезвычайно характерный факт. Зимой 1920 года, уходя из пограничного с Китаем города Троицкосавска (ныне — Кяхта) , так называемый добровольческий отряд семеновцев устроил в городе дикую резню.

Спасая население городка, пограничный (белый!) комиссар Хитрово призвал на помощь… китайские регулярные войска, которые вступили в Троицкосавск, выбили оттуда семеновцев, навели порядок и… сдали город красным. В числе тех, кто «сделал гони» от большевиков, был и сам Хитрово, который уехал в Ургу (ныне — Улан-Батор), где и был спустя полгода расстрелян бароном Унгерном — бывшим семеновцем. Расстрелян за то, что позвал на помощь китайцев и фактически посодействовал большевикам.

А вот еще весьма характерный факт. В 1920 году власти Монголии, опасаясь русского проникновения, предпочли капитулировать перед китайцами, но те повели себя вызывающе, демонстративно попирая национальное достоинство монголов.

Например, арестовали Богдо-гэгена: историю его освобождения мы уже описывали в предыдущих главах. Это толкнуло монголов на сопротивление, и в эту минуту под стенами Урги появился барон Унгерн во главе своей азиатской дивизии. Барон был воспринят в Монголии как освободитель и «восстановитель государства» — такой официальный титул был ему присвоен. Урга была взята со страшной резней китайцев, евреев, да и многих русских — и китайские войска отступили на север, к российской границе. В местечке Кяхтинский Маймаиен (монгольский город Алтын-Булак) разъяренные китайские солдаты выместили свою ярость на беженцах из России, убив свыше трехсот человек.