Все прекрасное началось потом - [41]

– Всю жизнь, – сказал Генри, – у меня было такое чувство, что мне чего-то не хватает, что предназначенное мне счастье обходит меня стороной и постоянно маячит где-то вдалеке: всякий раз, когда я пытаюсь приблизиться к нему, оно снова и снова отдаляется от меня, но никогда не исчезает из вида – словно дразнит, давая почувствовать лишь издали, каково это – быть счастливым. А с вами, – продолжал он, обращаясь к Джорджу и Ребекке, – у меня такое ощущение, словно я мчусь навстречу смерти. Счастье поменялось со мной местами – и теперь хочет показать мне, что на самом деле его не существует. И не важно, что будет дальше, – заявил Генри. – Здесь, на этом самом месте я наконец победил это горькое чувство.

– Интересно, а сможем ли мы когда-нибудь сюда вернуться снова? – сказала Ребекка.

– Все в наших силах, думаю, – отозвался Джордж.

Между тем волны снова и снова обрушивались на скалу.

На обратном пути в Афины Ребекка погрузилась на борту катера в глубокий сон без сновидений.

Джордж и Генри обсуждали грядущий день, зачарованно глядя на огни, становившиеся все ближе и ярче по мере того, как их катер, рассекая волны, мчался к дому сквозь безмятежные сумерки.

Глава тридцать вторая

Дома у Генри было тепло и темно. Было не поздно, но все они очень устали, да и сказать друг другу им было нечего. В метро, по пути из Пирея, Ребекка снова уснула. Джордж согласился заночевать у них, только если ему выдадут сменную одежду. Профессор должен был заехать за ними рано утром.

Генри взялся приготовить чай, но, когда он заварился, Ребекка с Джорджем уже спали. Кухня наполнилась запахом мяты. Генри потягивал чай, вспоминая день, который они провели втроем. Потом он проведал Джорджа и отправился к себе в спальню – молча разделся и юркнул в постель рядом с Ребеккой.

Где-то неподалеку пророкотал мотороллер.

Свет из коридора упал на кровать, пронизав ее иглой.

Генри повернулся на бок, чтобы поцеловать Ребекку, и увидел, что она не спит.

Она взглянула на Генри и погладила его по щеке.

– Я люблю тебя, – проговорила она.

– И я тебя.

Потом он спросил, о чем же она все-таки думала, когда он к ней подплыл.

Она на мгновение стушевалась.

– Может, подождем до завтра?

Генри улыбнулся.

– Ты думала о Джордже?

– Нет, о нас с тобой.

Генри сморгнул.

– Только не сейчас, Генри, – может быть, завтра, когда мы останемся с тобой вдвоем.

– А я думаю, поговорить надо прямо сейчас, – возразил Генри. – Не то до завтра я весь изведусь.

Ребекка тронула его за руку.

– Ну пожалуйста, давай обождем.

– Джордж дрыхнет без задних ног, сам проверял. Ребекка зажмурилась. Генри резко повернулся лицом к задернутому жалюзи окну.

– Злишься на меня? – спросила она.

– Самую малость, – ответил Генри. – Если тебе есть что сказать – говори.

– Боюсь.

Генри снова повернулся к ней.

– Я все детство провел рядом с людьми, которые боялись со мной разговаривать, так что, если тебе есть что сказать, Ребекка, давай выкладывай.

Ребекка села.

– Ну? – настаивал на своем Генри.

– Джордж правда спит?

– Как убитый.

Ребекка закрыла лицо руками.

– Дело серьезное.

– Что бы там ни было, я с тобой, – сказал он. – Я же тебя люблю.

– Боюсь, если скажу, ты бросишь меня и со мной будет то же, что стало с моей матерью и сестрой.

– Что это значит?

– Это значит, что я беременна.

Генри поник лицом.

– По крайней мере, мне кажется.

– Как же так?

– Я напутала с циклом и вот сделала тест, – сказала она. – Результат положительный.

– Господи! Боже мой! – проговорил Генри.

Ребекка прильнула к нему, но он отстранился от нее – будто ушел в себя.

– Генри! – нежно сказала она. Но он, казалось, ее не слышал. – Генри! – повторила она.

– Какой ужас! – проговорил он. – Какой ужас, ты возненавидишь меня!

Ребекка откинула простыни, подошла к окну и застыла там, точно призрак, мерцающий в полумраке.

– Я должен тебе сказать кое-что ужасное, – продолжал он.

– Так говори, – бесстрастно потребовала она.

В это мгновение Генри захотелось потянулся к ней и обнять, но он не смог: перед ним вдруг возник образ его малютки брата – он не спит, а лежит бездыханный. Родители плачут навзрыд. И с ножницами кидаются к его тельцу.

Единственный младенец, которого Генри когда-либо обнимал, был мертв.

Ребекка заметила, что он плачет. Когда она в конце концов подошла к нему, он вскочил и убежал в ванну – там его вывернуло наизнанку. Вслед за тем он тихонько опустился на кафельный пол.

Когда же он вернулся в спальню, решив рассказать все начистоту, Ребекка уже спала. Близился рассвет.

Генри забрался в постель и обнял Ребекку так крепко, что она открыла глаза – и улыбнулась.

Глава тридцать третья

Профессор сдержал слово – и был у дома Генри ровно в шесть. Машина его оглушительно урчала. Генри услышал ее еще издали – и быстро оделся. За ночь он почти не сомкнул глаз и все глядел на окно, наблюдая за призрачными изломами света от фар, мало-помалу растворяющегося в проблесках наступающего утра.

Когда Генри вышел из спальни, Джордж уже был полностью одет.

Генри причесался перед зеркалом и пошел за портфелем, где хранил свои записи.

Ребекка все еще спала. Тело ее было прикрыто простыней лишь наполовину.

Генри представил себе зародившуюся в ней жизнь.