Все правители Москвы. 1917–2017 - [167]

Как-то я спросил Ю. Лужкова: а что это Вы не пьете? Во-первых, не по-русски, а во-вторых, извините, росли в такой среде, в такой атмосфере, и на таком фактическом материале, что Воронья Слободка и описание рабочих окраин в романе «Мать» — просто вершины и архитектуры интеллектуальной мысли.

Он думал недолго. Видно, привык к подобного рода вопросам, и ответ всегда был под рукой. Сказал, что в юности прочитал книги Мельникова-Печерского и быт старообрядцев настолько ему понравился, а их внутренняя чистота и красота, не говоря уже о преданности Вере и Богу, настолько поразили, что он решил раз и навсегда отказаться от спиртного и табака.

И все долго верили этой байке, пока в печати не появились свидетельства его однокашников: «Сколько мы с ним водки выпили в свое время — мало не покажется! — рассказал журналистам его приятель по институту Борис Березин. — На Калужской площади был кинотеатр «Авангард» — там сейчас здание МВД. Рядом с ним стояли палатки голубого цвета (в просторечии — «Голубой Дунай» — М.П.), где все продавалось — как сейчас в рюмочных. Мы регулярно их посещали. Прогуливали тоже немало. В основном потому, что рядом был Парк Горького, а там — пивные палатки, девочки, — что еще надо?»

По поводу воспоминаний однокашников можно заметить следующее: в жизни бывает всякое: пил-пил человек, а потом одумался, окружающие списывают ему грехи молодости и вот он уже передовик, ударник коммунистического труда, целинник-медалист и примерный семьянин.

Мог бы и Лужков признаться, как пишет то же издание, где опубликованы воспоминания его однокашников, что «его пагубное пристрастие к алкоголю становилось все очевиднее и обернулось маленьким скандалом. В 1973 году Юрий Михайлович поехал в заграничную командировку в Венгрию. Мадьярские товарищи, как полагалось в те времена, накрыли великолепный стол с токайскими винами. И у Лужкова во время застолья случился инсульт… Со спиртным он завязал после этого скандального случая.»

Когда я писал первую книгу о нем («Тореро в кресле мэра, или Юрий Лужков: хронология успеха». М., Тверская, 13», 1996.) — совершенно искреннюю по тому времени и по моему тогдашнему отношению к нему — предложил поделиться гонораром на вполне законных основаниях. Он наотрез отказался, заявив, что работает не за гонорары. Я удивился, поскольку точно знал — видел квитанции на перевод, — что он получал на домашний адрес по улице Александра Невского гонорары за подготовленные журналистом «Вечерки» и подписанные псевдонимом «Б. Яковлев» материалы об августовском 1991 года путче под общим названием «Момент истины». Потом он издаст книжку на деньги В. Евтушенкова и на гонорар, как сам неоднократно доказывал дотошным журналистам из недружественных изданий, будет обучать в Швейцарии младшего сына — вот это гонорар!

Много противоречивого в характере Ю. Лужкова. В самом начале своего восшествия на столичный престол он в глазах публики старался выглядеть демократом и революционером, и у него это неплохо получалось. В. Познер — не нынешний, а давнишний, скажем, «ранний» на российском телевидении пригласил Юрия Михайловича в свою передачу сразу после утверждения его на посту премьера. Он пришел чуть ли не со всем своим кабинетом, а когда ведущий пригласил желающего — одного из них — на «кресло истины», где надо было отвечать на гадкие и каверзные вопросы умного и по-доброму въедливого Познера и телезрителей, уселся в него сам. Притом, что у него одних первых заместителей уже тогда было несколько, не говоря уже о прочих. Но в нем живет неистребимая жажда испытать судьбу-злодейку в различных ипостасях, которые подворачиваются на тернистом пути руководителя такого ранга. Которые при любом режиме будут нужны и при верховенстве любой партии будут подставляться под народное возмущение в первую очередь.

Ю. Лужков умело отбивался от наседающих зрителей, уворачивался от вопросов ведущего, поскольку предмет знал, в клоаку плодоовощного комплекса и хитросплетения городского хозяйства вник настолько, что мог не бояться любых вопросов. Конечно, никто не постиг истину в этой передаче, и кресло ждало очередного испытуемого, но Ю. Лужков доказал: могу и здесь.

И урок он из подобных боев извлек. Завел свою передачу на своем карманном канале — заматерел, забронзовел, зацементировался в мыслях и атрофировался как спорщик — спорить стало не с кем и не о чем — всех запугали и подавили власть, энергия и безапеляционность.

И появилась передача с сусальными бабушками и дедушками в окошках, «правильными» москвичами, задающими «правильные» вопросы, на которые всезнающий, всепонимающий, всемогущий и все могущий мэр дает «искренние», исчерпывающие ответы, сыплет «по памяти» цифрами, подтверждающими рост благосостояния москвичей, увеличение доходов, улучшение качества жизни.

Назавтра бабушки и дедушки в дачной электричке будут славословить мэра, пускать слюни по поводу «лужковской» прибавки к пенсии, а он никогда с экрана ни одним словом не обмолвится, что пенсии эти — бабушки и дедушки — вовсе не «лужковские», а определены и установлены правительством города, деньги на них заработаны благодаря усилиям горожан — ваших детей и внуков, у которых мы отбираем и вам отдаем. А коли он этого никогда не сказал, получается благодетель в единственном числе — Ю. Лужков!