Все наши ложные «сегодня» - [96]

Поэтому, если Лайонел покидал настоящее в восемь часов вечера и проводил сто двадцать минут в прошлом, то он возвращался в настоящее несколько позже – конечно, уже в десять часов. Он выбрал такое распределение времени, чтобы стареть должным образом. Кроме того, его мозг не сталкивался с удвоением чувственного восприятия. Когда Лайонел «приезжал домой», его воспоминания о прошлом не ощущались как прошлое. Ему казалось, что он телепортировался в иное место, находившееся в другом часовом поясе. Вот только данный часовой пояс был в прошлом.

В итоге его воспоминания имели верную хронологию.

А Урсуле повезло меньше.

Лайонел не складировал заново свой накопленный опыт, а с Урсулой происходило именно это, что разрушило ее мозг. Конфликт временных потоков разъедал структурную целостность ее нервных барьеров. Любовники лишь пытались обезопасить ее брак, для чего использовали определенные часы, когда было точно известно, что им ничего не грозит, но каждый раз, когда Лайонел встречался с Урсулой, ее мозг «переписывал» свежую информацию поверх старой.

Непосредственный эффект был незначительным. Совокупный – разрушительным. Ее блестящий, всеобъемлющий ум – то, что сильнее всего привлекало к ней Лайонела, то, что сделало ее Урсулой, – начал распадаться. Ни одному человеку еще не приходилось испытывать столь многократно повторявшуюся замену мелких частей воспоминания. Пытаясь преодолеть неприятное явление, мозг Урсулы принялся формировать склеротические бляшки. Они укрывали «поврежденные» участки серого вещества струпьями, подобными по структуре белка тем анормальным неврофибриллярным переплетениям, что образуются при болезни Альцгеймера.

За долгие годы их вневременного романа амиосклеротические бляшки перерождались в злостный яд – раковые клетки, скрытые глубоко в центрах памяти мозга Урсулы. (Отмечу, что эти бляшки были совершенно неизвестны современной неврологии, поскольку случай Урсулы, естественно, оказался уникален.) Они не влияли на повседневную деятельность женщины, пока не достигли пределов своего гнезда и не устремились в новые владения.

Урсула понимала, что гибнет. Она чувствовала, как ее изощренный тренированный ум обрушивается внутрь себя, словно заброшенный сарай на заднем дворе. В последние месяцы она делала свидания краткими и максимально чувственными, желая скрыть правду от Лайонела. Она не говорила ему о том, что проходит курс химиотерапии. Она очень опасалась того, что он мог бы сделать, узнай он правду.

Она хорошо знала Лайонела.

116

На другой стороне планеты сейчас царит глубокая ночь. Да уж, перетасованные часовые пояса делают свое дело… Думаю, у Пенни есть время, которое она может сполна потратить на то, чтобы хорошенько поразмышлять о случившемся. Интересно, что она делает? Наверняка лежит в кровати. Утром она откроет магазин, поздоровается с посетителями, расставит по местам книги, закажет какие-нибудь новинки и будет вести себя так, как будто ничего не произошло.

Кстати, крепко ли она спит или мается от бессонницы? Лучше или хуже стало ей от моего отсутствия? Как я могу неопровержимо доказать ей, что Джон никогда не вернется?

Мне требуются ответы, но от Лайонела я получаю только информацию. Я ожидал встречи с тем Лайонелом Гоеттрейдером, который умер в шестьдесят пятом году – самоотверженным гением, чьи ошибки, неудачи и страдания вписали золотыми буквами в биографический канон. Но сейчас я просто гляжу на усталого старика, измученного временем. Его лицо – не лик статуи.

И чем больше он говорит, тем меньше я доверяю ему.

Вероятно, Пенни сообразила бы, как отреагировать на его признания. Она-то смогла бы продемонстрировать тактичное сострадание, уважение и любопытство. И, возможно, поверила бы ему. По крайней мере, та Пенни, которая существовала до того момента, как я вторгся в ее жизнь.

Полагаю, что запоздалое вторжение Джона создало очередную версию реальности, точно так же, как и мое путешествие во времени сотворило ту реальность, в которой я познакомился с Пенни в книжном магазине.

Но Джон и я – совершенно разные люди, верно?

Для того чтобы раздробить мир на кусочки, вовсе не обязательно совершить путешествие во времени.

Но такое путешествие позволяет сделать это значительно легче.

117

К сожалению, эта история не о том, как Лайонел Гоеттрейдер вылечил рак у Урсулы. Данная часть моего повествования посвящена тому, как самый умный человек на свете потерпел неудачу, пытаясь спасти любовь всей своей жизни, – и о том, во что ему это обошлось.

Лайонел был не онкологом и не генетиком, а физиком и инженером. Даже у его гения имелись пределы. Следующие восемнадцать месяцев он потратил на то, чтобы вылечить у Урсулы рак или, по крайней мере, замедлить его развитие. Ему ничего не удалось. Возможно, займись он этим раньше, то справился бы. Но великие озарения, позволившие ему проникнуть в суть временной механики, начали посещать Лайонела лишь на четвертом и пятом десятках лет жизни.

Долгие годы он посвятил преодолению логистических барьеров. Создание машины времени он завершил в две тысячи втором году, а следующую дюжину лет он в основном потратил на то, чтобы встречаться с Урсулой и подбирать для себя медицинские стимуляторы, которые давали ему возможность заниматься с ней сексом.