Все наши ложные «сегодня» - [38]

Его рост чуть превышал шесть футов, у него были широкие, но костлявые плечи и чрезмерно длинные для туловища руки и ноги.

Когда стоишь почти впритык перед самой важной персоной во всей истории человечества и она не может тебя заметить (ведь ты окружен искажающим полем, закручивающим фотоны вокруг твоего тела и делающим тебя невидимкой) – у тебя есть прекрасная возможность рассмотреть ее как следует.

Но кое-чего я не учел: запаха.

Лайонел Гоеттрейдер пошевелил носом. Резко втянул воздух, обвел лабораторию острым взглядом. Он учуял нечто неуместное. Ошеломленный – поскольку он учуял первого хрононавта, – я попятился.

Просто невообразимо, что отец не учел такой элементарной вещи, как запах, – подумал я, но тотчас сообразил, что все дело именно во мне.

Мои молекулы могли быть разделены, неосязаемы и, следовательно, необоняемы. Но я не дал себе труда войти в дефазикационную сферу перед тем, как «оседлать» машину времени. Это означало, что я, хоть и был невидимым, мог прикасаться к предметам. Даже случайно. Молекулы моего тела могли взаимодействовать с молекулами прошлого. Будь я нематериален, летучие элементы, отделившиеся от меня, проскользнули бы через рецепторы крючковатого носа Лайонела Гоеттрейдера и остались бы незамеченными.

Увы, я опять сплоховал.

Всю мою жизнь от меня ожидали выдающегося поступка. Такого, который доказал бы, что я – достойный сын своего отца.

И я совершил поступок, не знающий равных по своей глупости.

Я допустил грубейшую ошибку.

Сделав шаг назад, я натыкаюсь на консоль, на которой стоит чашка с кофе. Маслянистая черная жидкость выплескивается через край. Струйка кофе сбегает по белому фарфору на зеленовато-серую металлическую поверхность.

Гоеттрейдер замечает и это. Вслед за носом приходят в движение брови: глабеллярные морщины делаются еще глубже. Вокруг чашки собирается кофейная лужица. Гоеттрейдер берет чашку, стирает жидкость рукой, проводит ладонью о накрахмаленный белый халат. А потом растерянно озирается по сторонам.

У меня нет оправданий. Возможно, эмоциональная травма, полученная в результате самоубийства Пенелопы, не позволила мне воспользоваться дефазикационной сферой, а может, я просто оказался полным идиотом. Кто его знает?..

Тем не менее то, что машина времени может быть активирована без подтверждения нематериального состояния хрононавта, является, несомненно, крупным просчетом отца.

Неужто мой батюшка способен допустить крупную оплошность? Эта новость могла бы изрядно меня повеселить, если бы все мои силы не уходили на то, чтобы держать себя в руках.

Я шарю глазами по лаборатории в поисках какого-нибудь надежного укрытия или укромного угла. Но проблема заключается не только в том, чтобы принять верное решение и осуществить его в реальности. Мое тело – мощный вихрь независимых реакций, тепла, гормонов, газов, химических веществ, излучений. Я пытаюсь составить план, но мои мысли превращаются в ядовитый сумбурный ураган сожаления, паники и отвращения к себе, как будто кто-то хорошенько встряхнул бутылку газировки и вылил ее мне прямо в череп. Мое сознание самым диким образом раздваивается, растраивается, расчетверяется, словно в нем происходит умственное заикание или звучит мощное эхо – полагаю, что именно таким образом ощущается первобытный ужас. Поистине, жизнь, которую я вел прежде, была очень далека от той действительности, в которую меня занесло.

Сейчас мне крайне трудно сосредоточиться даже на том, чтобы шагнуть в сторону.

Разум подводит меня, как делал это уже много раз.

Теперь никто не спасет меня от самого себя.

Рядом со мной нет матери, с хмурым видом стучавшейся в дверь, чтобы увести домой беглеца, который успел получить начальное сексуальное образование.

Ситуация очень напоминает момент сразу после пробуждения, когда просыпаешься в своей постели и понимаешь, что пора вставать и собираться на работу.

Не считая лишь того, что в моем случае «на работу» означало свалить из прошлого – да побыстрее.

В конце концов я замечаю нишу, образованную двумя консолями, – причем последние почти смыкаются в глубине. Стараясь двигаться бесшумно, я перебираюсь туда, рассчитывая перевести дыхание, пока события не вышли из-под контроля. Я переступаю через кожаный рюкзачок, медные пряжки которого болтаются по сторонам, и видно, что внутри лежит коробка в подарочной упаковке с шелковым бантом. Я соображаю, что рюкзак принадлежит Гоеттрейдеру – этот стиль никогда не выходил из моды. Однако лежавший внутри подарок несказанно удивляет меня. Никогда я не видел ничего подобного ни в одной экспозиции, посвященной Гоеттрейдеру.

Я замираю. Весьма полезно бывает сосредоточиться на мелочи, а не на картине в целом.

Но благодаря этому я лишь приближаю катастрофу.

47

Главная трудность, не позволяющая эффективно смоделировать на человеческом индивиде когнитивный шок от путешествия во времени, состоит в том, что таких «поездок» еще никто не совершал.

Вы можете спросить, почему отец не захотел устроить тренировочный заезд – отправить хрононавтов на минуту, на час или на день в прошлое, снять показания приборов, набрать статистику и получить подтверждение того, что перемещения во времени в принципе безопасны? Ведь этого хватило бы с лихвой, да?