Все начинается утром - [21]

Лестница была выполнена из розового мрамора и в ширину годилась для свободного хода одному человеку, ступеньки за многие столетия сохранили идеальную форму и поблескивали в полумраке, приходилось идти аккуратно, на отполированной поверхности ноги норовили соскользнуть с округлых краев ступеней. «Лестница выглядит так, словно ее совсем недавно создали, а, может, по ней редко взбирались, и поэтому она так прекрасно сохранилась?».

Стены из красного кирпича в лестничных пролетах окаймлялись малюсенькими узенькими окошками с решетками, выполненными из тонких витиеватых прутьев. Вот за счет этих оконцев и были видны ступени, а девушка беспрепятственно добралась до небольшой дверки, за которой и находился гигантский часовой организм. Огромные валы и шестерни поражали своими размерами, но за ними явно не следили, весь механизм был окутан толстым слоем серой паутины, а деревянный настил пола давно захватила в плен и поглотила вездесущая пыль. Однако в этой серости четкими отпечатками распространялась цепочка следов, по линии рисунка, несомненно, принадлежащих одному и тому же человеку.

Между зубчатым валом и шестернею Элен разглядела вставленный кем-то черный камень, который заблокировал движение всего механизма. Подойдя ближе, ей удалось разглядеть выдолбленные на камне странные письмена. Очевидно, это было заклинание, которое нес в себе камень размером с футбольный мяч, но приплюснутый по форме. Чтобы подойти к нему, нужно было прежде разобраться с паутиной, сильно затрудняющей передвижение по комнате. Этим и занялась девушка, усердно срывая со всех деталей противную липкую гадость, отвоевывая шаг за шагом пространство и борясь с болью в руке и с омерзением от соприкосновений с вязкими тенетами.

Увлеченная уборкой, она и не заметила появления того, кто натворил весь этот беспорядок, колдун стоял у нее за спиной и уже направлял на нее свою трость.

–Обернись, Эления! Встреть смерть лицом. Я тебя предупреждал! Ты поплатишься за свое вмешательство в мои творения.

Девушка вздрогнула и резко обернулась на хриплый голос. В полумраке свет пробивался лишь с входа в комнатку, и колдун, стоявший в просвете, казался еще больше и страшнее. Кожа его лица отливала в землистый цвет и потрескалась, как если бы была сделана из глины. Глаза горели жутким зеленым огнем, а из раскрытого рта-пасти вырывался хрип вперемешку с паром, в помещении вдруг образовался холод, источавший отвратительный запах гнили и разложения.

Раздался тихий щелчок и из трости на конце выскочил тонкий заостренный клинок. Чародей сделал резкий выпад вперед и попытался проткнуть Элен острием, но та вовремя отскочила, тогда Люцианус повторил атаку. Вскрикивая и уворачиваясь от новых выпадов, молниеносных и бесшумных, девушка искала укрытие за многочисленными шестернями, а жало клинка мелькало со стремительной скоростью, едва не достигая цели. Колдун в бешеной одержимости сократил расстояние и глубже тыкал тростью между элементами механизма в надежде зацепить свою жертву.

И вот в определенный момент, толи из страха, а толи инстинктивно защищаясь, Элен удалось ухватить одной рукой черную перчатку негодяя, крепко сжимавшую набалдашник, а другой рукой она вцепилась чуть пониже за саму трость. Такого Люцианус не ожидал, и когда девушка с криком рванула трость на себя, то не смог удержать гладкую рукоять в пальцах и слегка покачнулся.

В ее руках трость перестала излучать свет, побелела и стала намного легче, а клинок отвалился и рассыпался в прах. Колдун, закричал от ужаса и боли – рука, только что державшая трость, стала трескаться и рассыпаться; не смея приблизиться и выставляя вперед осыпающиеся руки, ища защиты, он пятился в темный угол и вжался в него, не переставая орать.

– То, что надо! – Воскликнула Элен и сильным ударом выбила камень из тисков шестерни и вала, словно это был не камень, а шар, а в руках у нее была не трость, а кий для игры в бильярд.

Тут же медленно и со скрипом начал вращаться вал, увлекая зубцами громадную шестерню, а та привела в движение все остальные детали часового механизма. Комната наполнилась шумом движущихся в разных направлениях деталей, а когда минутная стрелка с обратной стороны циферблата сделала свой первый ход, раздался оглушительный удар боя. Бросив не нужную уже никому трость, Элен зажала ладонями уши, но часы били с такой мощью, что казалось, барабанные перепонки не выдержат и лопнут.

Девушка взглянула в сторону колдуна и увидела следующее: с каждым пробитым ударом Люцианус корчился и изгибался, упав на пол. Он что-то кричал, но бой часов заглушал полностью его голос. Зрелище было не для слабонервных: колдун разрушался на глазах, кусками опадая на каменный пол, уменьшался и истончался, словно фигура из песка. В углу лежала небольшая кучка древней пыли, а на последнем ударе исчезла и она. А вслед за своим безжалостным хозяином пропала и трость.

– Не стоило тебе трогать моих друзей. За что боролся, на то и напоролся, красавчик. – Устало выдохнула она в пустой угол.

Единственной загадкой осталось – почему чародей называл Элен иным именем и говорил с ней, как со старой знакомой, но сейчас ей было не до отгадывания этой головоломки, она попусту задвинула ее глубоко в память и заперла. До времени.