Все началось с нее - [38]

Но вот вертлявая наяда принесла в высоком хрустальном бокале «Страсть императора». «Все-таки надо попробовать хваленый напиток», — подумал Курочкин.

Официантка завлекающе улыбнулась алыми губками, и Курочкин выдавил из себя ответную вежливую улыбку. Разложив на столе вкусно дымящуюся долму — блюдо из баранины в виде мясных шариков, завернутых в виноградные листья и сваренных в особом бульоне, — и фруктовый салат, девушка встряхнула своей бахромчатой челкой и спросила:

— Может быть, к вам прислать кого-нибудь, чтобы не скучали?

— Я еще никого не выбрал, — с улыбкой ответил психолог. — Тут все хороши. А впрочем, я не против познакомиться вон с той блондинкой.

Курочкин указал на пластично танцующую девушку, волосы которой были оригинально пострижены лесенкой.

— Хорошо, я сейчас.

Официантка отошла к толпе танцующих и импульсивно дергающихся тел и что-то сказала блондинке.

Вскоре перед Курочкиным сидела словно сошедшая с рекламного проспекта топ-модель в высоких черных ботфортах, в коротком, выгодно подчеркивающем фигуру, платье. На руках у нее были черные кожаные перчатки без пальцев, которые смотрелись весьма агрессивно в сочетании с пурпурным лаком на длинных коготках.

— Меня зовут Сибила, — претенциозно заявила девушка, выставляя напоказ грудь.

«Имя, конечно, вымышленное. На вид ей лет восемнадцать, а может, и моложе», — подумалось Курочкину, когда дернулись ее фальшивые ресницы под его изучающим взглядом.

В глазах Сибилы промелькнуло что-то детское, словно она намеренно упрятала все чистое и невинное за внешнюю оболочку продажной женщины. Впрочем, длилось это всего мгновение, и Сибила капризно произнесла:

— Закажите мне мартини.

— Хорошо, — после небольшой паузы согласился психолог и обратился с просьбой к вновь расцветающей в ослепительной улыбке наяде.

Около часу он проболтал с Сибилой. Они кружились в танцах, он ласкал ее упругое тело, гладил нежную кожу с матовым отливом, любовался ее красивым лицом. Она же позволяла ему пользоваться собой. Эта девушка разбудила в нем дремлющие романтические желания и необузданность зверя. Как психолог, он понимал, что послушно реагирует на импульс, запах, цвет, словно жертва, обманутая охотником, влекомая в ловушку.

Еще до того как пойти в отдельный кабинет, Курочкин спросил девушку о геле.

— Я слышал, что есть такое фирменное средство, и мужчина забывает обо всем на свете, — как можно игривее сказал он.

— Ты хочешь попробовать? Но это стоит очень дорого.

Сибила поправила волосы и со значением посмотрела на Анатолия Евгеньевича.

— Голубой гель обычно используют для очень крутых и постоянных клиентов, — назидательно произнесла она. — Это ведь ценное лекарство, то ли китайское, то ли индийское — я и сама не знаю.

— Деньги — не проблема! — Курочкин жестом, оправдывавшим его фамилию, раскрыл бумажник, в котором лежали три стодолларовые купюры.

«Что ж, за чужой счет можно почувствовать себя человеком первого сорта», — внутренне усмехнулся он.

— Все вместе обойдется в двести баксов, — Сибила манерно прикурила от свечи и продемонстрировала дразнящий жест, еще более распаляя Курочкина.

Немного погодя они пошли в номер. У Анатолия Евгеньевича было некрасивое тело костлявого мужчины, и он по этому поводу немного комплексовал, конечно, понимая, что Сибила — проститутка и за деньги будет с кем угодно. Но чувство стеснения мешало ему. Он смущенно поправил воротничок, уже освобожденный от галстука, и заложил большие пальцы рук за ремень.

Сибила поняла этот жест как акцент на область «ниже пояса», поэтому подошла к нему, запустила руку в ширинку. На лице ее играла неприкрытая, как показалось даже видавшему виды Курочкину, страсть.

— Ой, какие мы агрессивные сегодня! Ты так возбужден, что мне уж и самой невтерпеж!

Сибила знала, как заводить мужчин и снимать у них комплексы. Она приглушила свет ночника, и глаз мог видеть только то, что хотел видеть. Клиент погружался в мир грез и желаний, где каждый мог почувствовать себя совершенством, тем более что обстановка располагала к сладкому отдыху. Мебель из разных пород дерева — сосны, дуба, ореха — гармонично сочеталась с яркой зеленью искусственной флоры.

Сибила поставила перед Курочкиным глубокую пиалу из эбенового дерева, наполненную ароматным чаем лапачо. Этот чай относился к числу возбуждающих средств, которые издавна применяли индейцы Латинской ныне Америки.

Она уселась рядом с ним на ковер из овечьей шерсти землистой расцветки, украшенный модной графикой в африканском духе, и уже успела раздеться, оставшись в одном боди. Бретели из изящных стразов и пронизанный нитями люрекса трикотаж прекрасно гармонировали с нарядным блеском тонких чулок. Боди же великолепно подчеркивало грудь благодаря специальным чашечкам. На плечах Сибилы красовалось боа.

«Ну просто обольщение!» — мелькнуло в голове у психолога.

И тут Сибила предложила ему обработать член гелем, однако Курочкин внезапно отказался, хотя и уплатил за него кругленькую сумму. Он страстно набросился на Сибилу и стал жадно ее ласкать. Возбуждение быстро нарастало, и он повернул ее к себе задом.

Сибила была покорна и в то же время изображала страсть. А Курочкин, предполагая, что ей закрыт обзор, вынул из кармана лежавших рядом брюк банку из-под витаминов.