Всё на свете - [30]

Мы едем еще несколько минут. Наконец подъезжаем к двухэтажному комплексу с фонтаном во внутреннем дворике.

Олли отстегивает ремень безопасности, но не выходит из машины.

— С тобой ничего не может случиться, — говорит он.

Я тянусь и беру его за руку.

— Спасибо, — это все, что я придумала в ответ. Мне хочется сказать ему, что это не его вина, что я нахожусь здесь. Что любовь открывает нам мир.

Я была счастлива до того, как встретила его. Но теперь я жива, а это не одно и то же.

ЭТО ЗАРАЗНО

Карла кричит и прикрывает лицо руками, когда видит меня.

— Ты привидение? — Она хватает меня за плечи, прижимает меня, сжимая, к груди, покачивает из стороны в сторону, а потом снова сжимает. К тому времени, как она заканчивает, воздуха в моих легких не остается.

— Что ты здесь делаешь? Ты не можешь быть здесь, — говорит она, все еще сжимая меня.

— Я тоже рада тебя видеть, — пищу я.

Она отодвигается, качает головой, будто я какое-то диво дивное, а потом снова меня прижимает.

— Ох, моя девочка, — говорит она. — Ох, как я по тебе скучала. — Она держит мое лицо в своих руках.

— Я тоже по тебе скучала. Извини за…

— Стой. Тебе не за что извиняться.

— Ты из-за меня потеряла работу.

Она пожимает плечами.

— Я нашла другую. Кроме того, я скучаю именно по тебе.

— Я тоже по тебе скучаю.

— Твоя мама поступила так, как должна была.

Мне не хочется думать о маме. Поэтому я осматриваюсь в поисках Олли, который стоит на расстоянии от нас.

— Ты помнишь Олли, — говорю я.

— Как я могла забыть это лицо? И это тело, — говорит она достаточно громко, чтобы он услышал. Она идет к нему и притягивает его в объятия, которые слегка более сдержанные, чем объятия со мной.

— Ты заботишься об этой девочке? — Она отодвигается и достаточно сильно похлопывает его по щеке.

Олли потирает щеку.

— Я стараюсь изо всех сил. Не знаю, знаете ли вы это, но она может быть немного упрямой.

Карла долгую секунду смотрит то на меня, то на него и замечает напряжение между нами.

Мы все еще стоит в дверном проеме.

— Заходите. Заходите, — говорит она.

— Мы не думали, что ты так рано встаешь, — говорю я, как только мы заходим.

— Чем старше становишься, тем меньше спишь. Вот увидишь.

Мне хочется спросить у нее, стану ли я старше. Но вместо этого я спрашиваю:

— Роза здесь?

— Спит наверху. Хочешь, чтобы я разбудила ее?

— У нас нет времени. Мне просто хотелось увидеть тебя.

Она снова берет мое лицо в руки и снова меня рассматривает, в этот раз зорким взглядом медсестры.

— Должно быть, я многое пропустила. Что ты здесь делаешь? Как себя чувствуешь?

Олли подходит ближе, желая услышать мой ответ. Я обвиваю себя руками за талию.

— Замечательно, — отвечаю я слишком уж бодро.

— Расскажи ей о таблетках, — говорит Олли.

— Каких таблетках? — спрашивает Карла, глядя только на меня.

— У нас есть таблетки. Экспериментальные.

— Я знаю, что твоя мама не давала тебе ничего экспериментального.

— Я купила их сама. Мама не знает.

Она кивает.

— Где купила?

Рассказываю ей то же самое, что рассказала Олли, но она не верит мне. Ни на секунду. Она прикрывает рот рукой, а глаза становятся огромными, как в мультиках.

Я вкладываю всю душу в свой взгляд и молча умоляю ее. Пожалуйста, Карла. Пожалуйста, пойми. Пожалуйста, не выдавай меня. Ты сказала, что жизнь это подарок.

Она отводит взгляд и потирает круговыми движениями место над грудью.

— Вы, должно быть, хотите есть. Приготовлю вам завтрак.

Она показывает нам присесть на ярко-желтый диван, а потом исчезает на кухне.

— Именно так я представляла себе ее дом, — говорю я Олли, как только она уходит. Не хочу, чтобы он задавал вопросы о таблетках.

Никто из нас не садится. Я отступаю от него на шаг или на два. Стены квартиры выкрашены в основные цвета. Практически все поверхности скрываются под разными безделушками и фотографиями.

— Кажется, она нормально отреагировала на таблетки, — наконец говорит Олли. Он придвигается ближе, но я напрягаюсь. Боюсь, что он почувствует ложь на моей коже.

Я брожу по гостиной, рассматривая фотографии поколений женщин, которые похожи на Карлу. Огромная фотография с ней, держащей на руках маленькую Розу, висит над двухместным диванчиком. Что-то в этой фотографии напоминает мне о моей маме. Все дело в том, что она смотрит на Розу не только с любовью, но и со свирепостью, будто сделает все, чтобы защитить ее. Я никогда не смогу расплатиться с ней за все, что она сделала для меня.

Карла готовит нам на завтрак чилакилес — это кукурузная тортилья с сальсой, сыром и мексиканскими сливками, которые похожи на взбитые сливки. Это блюдо вкусное и новое, но я пробую всего кусочек. Слишком нервничаю, чтобы есть.

— Итак, Карла. По твоему профессиональному мнению, ты правда думаешь, что таблетки сработают? — спрашивает Олли. Его голос переполнен оптимизмом.

— Возможно, — говорит она, но качает головой, когда отвечает. — Не хочу давать вам ложную надежду.

— Расскажи мне, — говорю я. Мне нужно спросить у нее, почему я еще не заболела, но я не могу. Я попала в сети своей лжи.

— Может быть такое, что таблетки откладывают твою болезнь. Даже без таблеток могло быть такое, что ты просто еще не столкнулась со спусковым механизмом.