Все, кто оступается - [9]
Миссис Руни. Да-да, у меня это тоже бывало.
Мистер Руни. Если мы еще долго здесь простоим, подумал я, я просто не знаю, что сделаю. Я встал и начал ходить взад-вперед, как тигр в клетке. Миссис Руни. Иногда это помогает.
Мистер Руни. Мне показалось, что прошла вечность, пока мы наконец тронулись. Потом я услышал, как Бэррелл выкрикивает это мерзкое название. Я вышел, и Джерри отвел меня в уборную. (Пауза.) Остальное ты знаешь. (Пауза.) Ты ничего не хочешь сказать? (Пауза.) Скажи что-нибудь, Мэдди. Скажи, что веришь мне.
Миссис Руни. Я, помню, была как-то на лекции одного из новомодных врачей по всяким душевным расстройствам, забыла сейчас, как они называются. Он рассказывал…
Мистер Руни. Дефектолог?
Миссис Руни. Да нет. Я надеялась, что он как-то прояснит мой давний интерес к конским ягодицам.
Мистер Руни. Невропатолог?
Миссис Руни. Да нет же, я потом сама вспомню, ночью. Он рассказал нам историю про девочку, которую он долго и безуспешно лечил, девочка была со странностями, какая-то несчастная. Он никак не мог определить, что с ней. Правда, сказал он, она умирала, но в остальном все было в порядке. Она и в самом деле умерла почти сразу после того, как он, так сказать, умыл руки.
Мистер Руни (без особого, интереса). Ну и что? Что в этом такого необычного?
Миссис Руни. Не в том, что умерла, а в том, как он об этом рассказывал, – я с тех пор никак не могу забыть.
Мистер Руни. Так вот о чем ты думаешь, когда не спишь ночью.
Миссис Руни. Об этом и еще об одной… гадости. Когда он кончил эту историю с девочкой, он некоторое время стоял совершенно неподвижно, глядя себе под ноги, стоял так минуты две, наверное. Потом он вдруг вскинул голову, как будто его что-то осенило, и воскликнул: «Беда в том, что, в сущности, она вообще не рождалась». (Пауза.) Он все время говорил без бумажки. (Пауза.) Я ушла с середины.
Мистер Руни. И ни слова о твоих ягодицах? (Миссис Руни всхлипывает. Ласково.) Мэдди!
Миссис Руни. Этим людям уже ничем не поможешь. Мистер Руни. Каким – этим? (Пауза.) В какую сторону, я смотрю?
Миссис Руни. Что?
Мистер Руни. Я забыл, в какую сторону я смотрю.
Миссис Руни. Ты повернулся вбок и сейчас наклоняешься над канавой.
Мистер Руни. Там собака сдохла.
Миссис Руни. Ну что ты, просто прелые листья.
Мистер Руни. В июне? Прелые листья в июне? Миссис Руни. Да, милый, они остались с прошлого и с позапрошлого и даже еще с позапозапрошлого года. (Молчание. Сильные порывы ветра. Они идут дальше. Шарканье ног и т. д.) Вот опять этот прелестный ракитник. Жалко, уже отцветает. (Шарканье ног.) Вот и первые капли. (Шум ветра, шарканье ног и т. д.) Золотая морось. (Молчание.) Не обращай на меня внимания, милый, это я сама с собой.
Дождь усиливается.
Интересно, лошаки могут производить потомство?
Останавливаются.
Мистер Руни. Повтори.
Миссис Руни. Пойдем, милый, не обращай на меня внимания, а то на нас уже капает.
Мистер Руни (настойчиво). Кто может производить что?
Миссис Руни. Лошаки – потомство. (Молчание.) Ну ты знаешь, лошаки – разве они не бездетные? То есть бесплодные? (Пауза.) Я спрашивала у одного профессора-теолога, он сказал, что там был не осел, а лошак[10].
Пауза.
Мистер Руни. Профессор должен знать.
Миссис Руни. Совершенно точно, это был лошак. Он въехал в Иерусалим, или куда там еще, на лошаке. (Пауза.) Это что-нибудь да значит. (Пауза.) Как с теми воробьями, многих из которых мы лучше. На самом деле они совсем не воробьи[11].
Мистер Руни. Многих из которых!… По-моему, тебя заносит.
Миссис Руни (с жаром). Они действительно не воробьи!
Мистер Руни. Ладно. И что мы с этого имеем?
Молчание. Идут дальше. Ветер и дождь. Шарканье ног и т. д. Останавливаются.
Миссис Руни. Да, тебе не нужен навоз?
Молчание. Снова идут. Шум ветра и дождя и т. д. Останавливаются.
Почему ты остановился? Хочешь что-нибудь сказать?
Мистер Руни. Нет.
Миссис Руни. Почему тогда остановился?
Мистер Руни. Так легче.
Миссис Руни. Ты очень промок?
Мистер Руни. До нитки. Метафорически.
Миссис Руни. Все наши вещи мы повесим сушить, а сами переоденемся в халаты. (Пауза.) Обними меня. (Пауза.) Ну пожалуйста. (Пауза. Растроганно.) Ах, Дэн!
Идут дальше. Шум ветра и дождя. Шарканье ног и т. д. Снова вдали та же тихая музыка. Они останавливаются. Музыка становится слышнее. Тишина, ничего, кроме музыки. Музыка замирает.
Целыми днями слушает эту старую пластинку. Совсем одна в пустом огромном доме. Должно быть, она уже совсем состарилась.
Мистер Руни (бормочет). «Девушка и смерть». Молчание.
Миссис Руни. Ты плачешь. (Пауза.) Ты что, плачешь?
Мистер Руни (повышая голос). Да!
Идут дальше. Шум ветра и дождя. Шарканье ног и т. д. Останавливаются.
Мистер Руни. Завтра кто читает проповедь? Наш, как обычно?
Миссис Руни. Нет.
Мистер Руни. Слава тебе господи. А кто?
Миссис Руни. Харди.
Мистер Руни. «Как быть счастливым в браке»?
Миссис Руни. Нет-нет, тот уже умер, ты забыл. Просто однофамилец.
Мистер Руни. Он уже объявил тему?
Миссис Руни. «Господь поддержит всех, кто оступается, и поднимет всех, кто падает»[12].
Молчание. Оба разражаются диким хохотом. Идут дальше. Шум ветра и дождя. Шарканье ног и т. д.
Прижми меня покрепче, Дэн.
Пьеса написана по-французски между октябрем 1948 и январем 1949 года. Впервые поставлена в театре "Вавилон" в Париже 3 января 1953 года (сокращенная версия транслировалась по радио 17 февраля 1952 года). По словам самого Беккета, он начал писать «В ожидании Годо» для того, чтобы отвлечься от прозы, которая ему, по его мнению, тогда перестала удаваться.Примечание переводчика. Во время моей работы с французской труппой, которая представляла эту пьесу, выяснилось, что единственный вариант перевода, некогда опубликованный в журнале «Иностранная Литература», не подходил для подстрочного/синхронного перевода, так как в нем в значительной мере был утерян ритм оригинального текста.
В сборник франкоязычной прозы нобелевского лауреата Сэмюэля Беккета (1906–1989) вошли произведения, созданные на протяжении тридцати с лишним лет. На пасмурном небосводе беккетовской прозы вспыхивают кометы парадоксов и горького юмора. Еще в тридцатые годы писатель, восхищавшийся Бетховеном, задался вопросом, возможно ли прорвать словесную ткань подобно «звуковой ткани Седьмой симфонии, разрываемой огромными паузами», так чтобы «на странице за страницей мы видели лишь ниточки звуков, протянутые в головокружительной вышине и соединяющие бездны молчания».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Пьеса ирландца Сэмюэла Беккета «Счастливые дни» написана в 1961 году и справедливо считается одним из знамен абсурдизма. В ее основе — монолог не слишком молодой женщины о бессмысленности человеческой жизни, а единственная, но очень серьезная особенность «мизансцены» заключается в том, что сначала героиня по имени Винни засыпана в песок по пояс, а потом — почти с головой.
Вошедший в сокровищницу мировой литературы роман «Моллой» (1951) принадлежит перу одного из самых знаменитых литераторов XX века, ирландского писателя, пишущего по-французски лауреата Нобелевской премии. Раздавленный судьбой герой Сэмюэля Беккета не бунтует и никого не винит. Этот слабоумный калека с яростным нетерпением ждет смерти как спасения, как избавления от страданий, чтобы в небытии спрятаться от ужасов жизни. И когда отчаяние кажется безграничным, выясняется, что и сострадание не имеет границ.