Все дьяволы здесь - [59]

Бовуар взглянул в глаза тестю, надеясь, что так все и будет.

И тут заплакала маленькая Зора. Даниель подхватил ее на руки, прижал к себе, погладил по спинке. Позволил ей повопить, нашептывая на ушко:

– Все хорошо. Все хорошо.

Рейн-Мари и Арман подошли к ним.

– Она что, упала? – спросила Рейн-Мари.

Даниель поставил дочку на землю и спросил:

– Тебе нигде не больно?

Зора, заливаясь слезами, покачала головой.

– Почему ты плачешь?

– Нипочему.

– Ладно, мне-то ты можешь сказать.

– Нипочему.

Арман дал сыну носовой платок, и Даниель отер лицо девочки и велел ей высморкаться.

Подошла Флоранс, ее старшая сестра.

– Это другие дети виноваты, – сказала Флоранс.

– Вовсе нет, – пробурчала Зора.

– Что они сделали? – спросил Даниель.

– Они над ней смеялись.

– А вот и нет.

– Почему смеялись?

– Из-за ее имени.

Младшая сестра замолчала, но ее лицо снова сморщилось, и она еле удерживалась от слез.

– Они говорят, оно странное. И она странная.

– Я его ненавижу, – сказала Зора. – Ненавижу мое имя. И их ненавижу.

– Кто-нибудь рассказывал тебе о твоем имени? – спросил у нее дедушка. – И почему ты его носишь?

– Так звали бабушку, – пробормотала Зора. – Вроде бы.

Арман опустился на колени.

– Да, так звали твою прабабушку. – Он посмотрел на других детей, наблюдавших за ними, потом на Даниеля. – Мы можем прогуляться немного все вместе?

Даниель кивнул и протянул дочери руку, а Рейн-Мари взяла за руку Флоранс.

Пока они шли по парку, Арман рассказывал Зоре про другую Зору, умалчивая о худшем, о кошмарах войны – для этого еще не пришло время. Он рассказал ей, какой храброй была ее тезка. И какой любящей. Забавной и доброй. И сильной.

– Зора – красивое имя, – сказала Рейн-Мари. – Она означает «заря». Каждое имя означает что-то особенное.

– А что означает мое имя? – спросила Флоранс.

– Оно означает «цвести», – сказал Даниель. – «Расцветать». А ты знаешь, что тебе нужно, чтобы расцветать?

– Конфетку?

Ее отец рассмеялся:

– Non. Цветам нужно солнце.

Он посмотрел на Зору. Флоранс проследила за его взглядом и кивнула. Но ничего не сказала.

– И может быть, – сказал Даниель обеим девочкам, – немного мороженого. Но сначала… – он наклонился к ним, – поцелуйчик.

Они завизжали и со смехом бросились прочь.

Арман наблюдал за своим сыном в роли отца и улыбался. Да, гораздо важнее быть хорошим отцом, чем хорошим сыном. Он немного отстал и подождал Жана Ги:

– Нам нужно поговорить.

Рейн-Мари пошла в Marché des Enfants Rouges, чтобы купить еду на вечер, а Даниель и Розлин повели девочек домой есть мороженое.

Анни и Оноре отправились домой вздремнуть.

– Идешь с нами? – спросила Анни Жана Ги.

– Ты не возражаешь, если я поговорю с твоим отцом?

– Вовсе нет. Не забудь ключ.

– Ключ, – сказал Жан Ги, когда они с Арманом сели в такси, – это коробочка с наполеонами. Меня без них в дом не впускают.

Арман улыбнулся. Рейн-Мари называла ключом острую пиццу с сосисками.

– Hôtel Lutetia, s’il vous plaît, – сказал он водителю и закрыл стеклянную перегородку между ними.

Они впервые остались один на один после возвращения Жана Ги из офиса ГХС Инжиниринг.

– Что ты узнал?

– Ну? – спросил Клод Дюссо. – Что ты узнала?

– Ничего конкретного, месье, – ответила по телефону Фонтен.

Дюссо услышал в ее голосе неуверенность.

– Но?..

– Но мне кажется, у месье Гамаша есть какие-то подозрения. Он был вежлив, но не думаю, что полностью откровенен.

– Понятно. Как он прореагировал на досье Стивена Горовица?

– Рассердился. Как вы и предсказывали, это сместило акценты.

– Хорошо. Может быть, он сосредоточится на этом и не будет слишком соваться в расследование.

– Кстати, он спрашивал про коробку. Я сказала, что ее у меня нет. Ну почему вы просто не можете сказать ему, чтобы он не вмешивался?

– Я пытался. Не получилось. К тому же лучше, если он будет у нас под присмотром. Сегодня я иду к ним на ужин. Может быть, выясню что-нибудь.

Отключившись, Дюссо откинулся на спинку кресла и задумался. Поначалу он разозлился на Монику за то, что она приняла приглашение Гамашей на ужин. Этот визит как минимум обещал быть неловким.

А теперь он решил, что это не такая уж плохая идея.

Глава двадцатая

Сидя на заднем сиденье такси, Гамаш просматривал распечатки, сделанные Бовуаром.

Люксембургский проект фуникулера. Тут были чертежи и масса технического текста, понять который Гамаш не имел ни малейшей надежды. Сняв очки, он посмотрел на Жана Ги:

– У тебя есть идея, кто стирал все эти электронные письма и отчеты о ходе работы?

– Нет, но это явно делал кто-то знакомый с системой.

– По крайней мере, это подтверждает, что ГХС есть что скрывать. Хотелось бы мне знать, что было в тех письмах.

Бовуар улыбнулся и включил свой айфон.

Оба сосредоточенно прищурились, когда появилось видео, которое он снял в офисе.

– Электронная почта? – спросил Арман.

– Да, и отчеты. Я снимал их, пока они стирались.

– Молодец.

Но такси все время подпрыгивало на дороге, видео было слишком дерганым, письма мелькали слишком быстро – словом, они ничего не успевали разобрать.

– Черт, – сказал Бовуар, останавливая видео. – Придется посмотреть дома.

– Эти письма, они ведь адресованы Кароль Госсет? – сказал Гамаш. – Твоему боссу? Одному из старших менеджеров? Это…