Все дьяволы здесь - [53]

И Ирена Фонтен сделала себе заметку на память. Может быть, это дружная, крепкая семья, но она только что нащупала слабое звено. Трещину, через которую проникала неприязнь.

Интересно, что мог сделать отец сыну, чтобы такая неприязнь возникла?

– Bon, давайте вернемся к месье Горовицу. Мадам Макгилликадди предоставила мне массу информации о его… как бы это назвать?.. империи.

Все семейство, как один человек, улыбнулось.

Стивену это понравилось бы. Его назначение императором.

– Но, – продолжила Фонтен, – она отказалась дать мне коды к его компьютеру и телефону. Префект говорит, что вы добудете их для нас. Вы уже сделали это?

– Нет пока. Не было времени ей перезвонить.

– Понятно.

Фонтен, конечно, подумала, что если у нее нашлось время поговорить с миссис Макгилликадди, то мог найти и он. И она была права.

Она не знала, что он провел это время со Стивеном. Но теперь Арман понял, что должен сосредоточиться на следствии.

Своему крестному он ничем не мог помочь. Стивен находился в других руках. Хороших руках. А Арман мог помочь в поисках того, кто сделал это с ним. И с Александром Плесснером.

– Она назвала мне имя и номер личного юриста месье Горовица в Монреале, – сказала Фонтен. – Я вскоре ему позвоню, но вы можете сэкономить мне немного времени.

– Как? – спросила Розлин, подаваясь вперед.

– Кому выгодно? – еще раз сказала Фонтен, оглядывая комнату.

– Разве мы не об этом сейчас говорили? – удивилась Розлин. – Выгодно этой компании, если у него было что-то на них.

– Мадам Фонтен имеет в виду завещание, верно? – догадалась Анни. – Кто получит деньги Стивена, если он умрет.

– Да. Он миллиардер, владеет капиталом, недвижимостью, внушительной коллекцией живописи и редких первоизданий. И никаких очевидных наследников. Кроме вас. Только не надо мне говорить, что вы не думали об этом. Вы – его семья. Кому еще он может оставить свое состояние? Старший инспектор?

– Стивен никогда не говорил об этом, – сказал Арман. – А я никогда не спрашивал.

– И я тоже, – подхватил Даниель. – Если бы я задал себе такой вопрос…

«Молчи, молчи, – подумал его отец. – Ради бога, молчи». Но было слишком поздно.

– …то я бы ответил, что он намеревался использовать свое богатство для создания благотворительного фонда, – сказал Даниель. – Он не собирался оставлять это нам. Нам оно не нужно.

– Похоже, вы все же задумывались об этом, – сказала Фонтен.

«И вот тебе пожалуйста», – с огорчением подумал Гамаш.

– И что, вам не нужны деньги? – продолжала она. – Хотя бы на то, чтобы купить квартиру, которая наверняка стоит несколько миллионов евро? И чтобы отдать ваших детей в частную школу?

– Меня повысили на работе, – сказал Даниель, медленно краснея.

– Не можете же вы всерьез думать… – начала Рейн-Мари, но остановилась, не в силах произнести это вслух.

Зато у Бовуара сил хватило.

– Вы думаете, что кто-то из нас пытался убить Стивена? Ради денег?

– Не стоит изображать такое потрясение, – сказала Фонтен. – На моем месте вы бы задавали те же вопросы. Не в первый раз алчность становится мотивом убийства. Какими бы замечательными вы ни были, вы все же остаетесь людьми.

Но более всего ее интересовала реакция Гамаша.

Однако он не взорвался, как она надеялась, когда преднамеренно обвиняла его семью, атаковала его семью, – напротив, он стал еще спокойнее.

Если бы Клод Дюссо присутствовал при этом, он заметил бы предупреждающие сигналы.

Но Ирена Фонтен ничего не заметила.

– Это правомерный вопрос, – сказал Гамаш. – Но давайте расставим точки над i. Никто в этой семье никогда не наносил вреда другому человеку ради собственной выгоды.

Тон его голоса оставался вежливым, но сила его личности была почти подавляющей. Возмущение становилось гораздо сильнее из-за того, что его сдерживали. Фонтен подумала, что это все равно что наблюдать за тем, как центурион пытается сдерживать фыркающих и бьющих копытами боевых коней, готовых к сражению, но осаживаемых назад. Как он с бесконечным терпением выжидает момента, когда их можно будет выпустить в поле.

– Вы говорите, «ради собственной выгоды». Значит ли это, что есть другие причины, по которым они могут убить? – продолжала провоцировать его Фонтен.

Все остальные, казалось, слились с мебелью. А они остались вдвоем. Вынужденные довести дуэль до конца. Старший полицейский офицер из Квебека, с его странным акцентом. И она. Второй полицейский чин во всем этом долбаном Париже.

Если бы они состояли в одной структуре, то по рангу Фонтен была бы старше его. Она пыталась найти в этом утешение и уверенность, хотя и ощущала шаткость своей позиции. Теперь она сомневалась, стоило ли ей вообще переходить эту черту.

Но она должна была знать. Должна была надавить на него. Префект дал ей поручение сделать все возможное, но выяснить, что известно этому человеку. И лучший способ состоял в том, чтобы наносить удары по больному месту.

– Нет, – сказал Гамаш. – Никто из присутствующих здесь никогда бы не поднял руку на Стивена. По крайней мере, – он впился в нее взглядом, – никто из членов моей семьи.

Неужели он только что намекнул, что она может быть каким-то образом замешана? А если она, то, значит, и префектура?