Все, что вы хотели, но боялись поджечь - [27]

Она показалась мне ужасной. Она была некрасива, она вообще была никакая. Женщина, которая выходит замуж в туфлях на практичном каблуке. Женщина, которая любит отдыхать в Финляндии, которая ест тортики в кофейнях, не выщипывает брови, не знает, кто такой Мишель Уэльбек, не пьет, конечно, не покупает белье на новогодних распродажах и даже в Греции не изменит своему мужу со смотрителем пляжа.

О чем он с ней говорит, интересно? Как они познакомились? Почему он решил на ней жениться? И если он на ней женат, живет с ней, каждое утро сталкивается в ванной с этим лицом, для чего здесь нужна я? Я вернула семейные фотоальбомы на место и вернулась в ванную, чтобы досушить волосы. Фен размеренно гудел, мои руки механически орудовали щеткой. Я увидела в зеркале свое лицо, я поняла, причем совершенно объективно, что оно красиво. Я повернулась боком и увидела, что у меня нет живота и не висят бока. Я повернулась к зеркалу задом и задрала халат: у меня отличный зад, переходящий в такие длинные ноги, что я не могу летать ни в каких самолетах, кроме «боингов», потому что только в «боинге» я могу их спокойно вытянуть.

Короче, я не могла соревноваться с его женой только в одном пункте — на ней он был женат.

С утра, вечером, днем, в постели, до постели и после я говорила только то, что фактически даже не требовало вербального подтверждения. Я люблю тебя. Люблю. На большее меня не хватало. С другой стороны, что еще я могла ему сказать? В чем признаться? Или нагружать эту безотчетную любовь какими-то мифическими его достоинствами? Например, сказать, я люблю тебя, потому что ты очень умный, очень талантливый, очень состоявшийся. Это было бы ложью.

Мы могли говорить по телефону часами. Сначала я рассказывала, что со мной произошло за текущий день, а потом просила о встрече. Иногда он разрешал, иногда говорил: «У меня много работы». Что представляла собой его работа, я знала. Он всеми руководил и много орал. И еще нервничал. Он вообще легко мог взбеситься. Наш разговор разнесла бы в пух и прах любая феминистка. Это было по-настоящему ужасно, для женщины, для меня, в частности. Привожу в подтверждение классический пример.

— Можно я к тебе приеду? — это я. Естественно.

— Нет, — говорит он. Совершенно спокойно.

— А почему?

— Потому. Сашенька, у меня куча работы.

— А я тебе не буду мешать. Я даже не буду склонять тебя… ну… ни к чему… Можно я приеду?

— Нет. Я думаю, нет.

— Почему? Ну пожалуйста, я не буду тебя отвлекать, клянусь.

— Сашка, не делай из меня идиота, я знаю, что будет, если ты приедешь.

— Нет, клянусь, этого не будет.

— Ну конечно.

— Если бы ты не хотел, чтобы я приехала, ты бы со мной не разговаривал. — И несколько неуверенно: — Так долго, во всяком случае…

— Я говорю с тобой, потому что ты часть моей жизни. Не более и не менее. Саш, не доставай меня.

— Гриша, я скучаю по тебе. Мне просто хочется тебя увидеть, разве это…

Тут он меня перебивает:

— Ты просто достанешь меня. Ты сначала пойдешь в ванную, через три секунды прокричишь, где у меня шампунь, потом я к тебе приду объяснять, где у меня шампунь, потом ты меня затащишь в эту сраную ванную, потом я, естественно, не выдержу и… нет. Сашок, не сегодня.

— А ты меня любишь? — переводила я тему, понимая, что он злится. И оттого, что ведет этот разговор, и оттого, что не может его закончить.

— Саш, у меня на самом деле до хера дел.

— Ты не ответил.

— Что ты спрашивала?

— Знаешь, просто озадачилась проблемой наших отношений. Ты меня не любишь, я тебя…

— Не верю тебе ни секунды.

— Но у тебя есть хотя бы минутка в день, чтобы отвечать на мои звонки и смс-ки?

— Есть. Я всегда тебе отвечаю. За исключением тех случаев, когда я сплю.

Я сдаюсь:

— Я люблю тебя, я хочу тебя увидеть.

— Не сегодня.

— Ты меня не любишь?

— Это странный вопрос.

— Это нормальный вопрос.

— Саша… Тебе что, некого помучить? Могу подарить тебе кота.

Ни один мужчина никогда не заметит того, что заметит женщина. Даже женщина, которая любит отдыхать в Финляндии. Когда его жена вернулась вместе с дочкой из отпуска, она нашла в своей квартире много интересного. Наводящего на мысли. Но поскольку она была из тех женщин, на которых женятся, она не решилась устраивать разбор полетов до того, пока не завладела его мобильным. Это случилось через пару дней после возвращения. И она закатила ему скандал. Я помню, что он ужасно разозлился, приехал среди ночи ко мне и все рассказал. И меня это до глубины души поразило. Я постеснялась спросить, какой реакции на очевидную измену он ожидал от женщины, которая вышла за него замуж. Пускай даже в туфлях на практичном каблуке.

— Саня, — сказал он, сидя напротив меня за столом на кухне, — как я устал. Как я устал.

— И что теперь? — спросила я.

— Я не знаю что, — ответил он.

Он привез бутылку «Jim Beam» и колу, и мы порядочно нажрались.

— Знаешь, что я знаю? — вдруг спросила я, понимая, что с минуты на минуту придет время душа, массажного масла, презервативов, предложений из серии: «Пожалуйста, сегодня ты сверху» — и так дальше.

— Что? — Гриша удивленно на меня посмотрел.

— То, что ты никогда, никогда на мне не женишься, несмотря на все то, что ты говоришь.