Все, что мне дорого. Письма, мемуары, дневники - [8]

Да вот еще кризис и обвал рубля.

Приехали.

Из дневника 1999 года

Год начался напряженно. Как я в прошлом году ни переживал за всякие цирковые дела вокруг Комиссии (Комиссия по вопросам помилования при Президенте Российской Федерации. – М.П.), но вдруг назначили нам из Кремля (говорят, «сам» выбрал!) начальником управления (Управление по вопросам помилования Администрации Президента РФ. – М.П.) Роберта Цивилева. И пошло… Поездка в Страсбург, обещание помочь в подготовке конференции против смертной казни, а потом решение Президента помиловать всех «смертников». Он же подогнал все дела из «голубой папки» вплотную к нам. Для этого заставил работать все управление даже по субботам! Но всего добился: и смертников протащили за три месяца 716 человек, и конференцию провели, и авторитет Комиссии подняли.

Занятно, что при этом он старался оставаться в тени, а на передний план выставлял меня. Идея-то понятна: если что, все исходит не от чиновника, а от общественности. С нас и спрос. Хотя о том, как жила-была Комиссия, конечно, не знал и удивлялся: никто толком не знает там, «наверху», о вас!

Сразу наладились дела с ГПУ (Государственно-правовое Управление Администрации Президента РФ. – М.П.), и Маслов притих, и Орехов уже не пытается палки в колеса нам ставить… А вскоре Орехов насовсем слинял.

* * *

АПРЕЛЬ – МАЙ

Вдруг объявился Саша Варламов из «Армады», которая вроде распалась на части, но Саша уцелел, руководит прозой и с лету берет мою завершаемую криминальную (определим так) книгу. Берут целиком, хотя, приехав из отпуска, я еще не смог ее всю свежим взглядом просмотреть на компьютере. Единственно, ахнув от объема, разделил на три книги, дав каждой свое название. Возможно, будет еще и четвертая… Когда-нибудь. (А. Приставкин. «Долина смертной тени». Роман. М., Текст, 2002. – М.П.)

Началась гонка (параллельно роман идет в «Дружбе народов», но им на откуп только первую книгу). Здесь большую нагрузку взяла на себя редактор Татьяна Аркадьевна Смелянская – смотреть повторы, огрехи и т. д. Сделать из полуфабриката нечто. Я, уезжая, словами Булгакова о «Белой гвардии» мог сказать: еще бы полгода, и книга бы вышла хорошая. Сдавал за день до отъезда в Берлин. Планируется к началу сентября – к книжной ярмарке в Москве, и очень, видимо, издательство надеется на ее престиж, чтобы возродиться и заявить о себе.

И я, я тоже надеюсь.

* * *

ИЮНЬ

Ну совсем уж подыхая от непрерывной жары (весь июнь с переходом на июль!), смог выскочить на Селигер, с Манькой, Павликом и Людой, что уж совсем чудо! Она ближайшие тридцать лет дальше калитки от дома не отходила, а тут – решилась! (Приставкина Людмила Игнатьевна, сестра. – М.П.)

Но Люда на Селигере – это особенная тема, не буду живописать. А вот на моторке поездили, своих щуку и судака изловили и чуть-чуть отдышались. Потом опять десятидневная московская гонка (те самые издательства, визы, билеты, звонки, «остаточные» заседания на Комиссии, да еще заболел: две руки вышли из строя сразу!). На Селигере в лютый дождь и почти шторм греб с Хачина до нашей стоянки три часа, и вот – воспаление локтевых суставов, уколы… Последний – в утро отъезда… И в таком сумасшедшем состоянии в отпуск, в Берлин.

А здесь по-прежнему рай, и прохладный, после Москвы, воздух, и само спокойствие, которое во всем – в зелени, в голубом проеме озера, в местных громадных прожорливых лебедях и даже в походах с рюкзачком в сумермаркет «Мини-Мал»…

Как мало для счастья и надо-то.

* * *

18 ИЮЛЯ

Мои уехали на неделю электричкой на Балтику и, судя по всему, счастливы: море, лошади, велосипеды и дорога через дубовые леса на Преров… Пляж там, между прочим, только нудистский. Говорят, купаются, хотя вода холодноватая. Мариша – как и все остальные, а маленькая Манька в закрытом купальнике. Забавно.

Мне здесь, на Ванзее, спокойно, и даже непривычно спокойно. Болтаюсь по магазинам, делаю вид (для самого себя), что работаю, вечером пью пиво и выползаю, как все местные, на набережную, чтобы созерцать закат… Много ли человеку нужно! И уж почти способен поверить, что впереди, не только здесь, сейчас, целое огромное пространство жизни, заполненное теплым летом и несложным бытом, который здесь никогда не тяготит.

Когда Манька прокричала мне по телефону: папа, тут хорошо, приезжай! – я решил ехать. Не без колебаний, знал, что так хорошо всем нам уже не будет, просто хоть что-нибудь да огорчит. Но билет купил, а с помощью Катарины смог передать в Дом художников «Лукас», чтобы там, в балтийской деревне, моих разыскали, но меня не выдавали. А то не знаю, где они живут, а сюрприз хочу сделать: здравствуйте, я ваш папа!

Катарина засмеялась: «Как же ты найдешь?» – «Найду, – отвечаю. – Примерно представляю… Да и поселочек крошечный. Можно и на улице поискать, и на пляже. Две девчонки на двух велосипедах». Но немцы не разобрались, сказали Марише все, как есть. Мариша перезвонила Томасу, а он продиктовал Катарине, а она написала записку на дверях, что мои меня ждут и встретят и уже запланировали ресторан на вечер (угощают!). Но чтобы я захватил побольше денег…

А вечером следующего дня уже я угощал их в ресторане, а хозяин (он же владелец гостинички, где мои проживали) подошел познакомиться. Приятный господин профессорского вида, мы в прошлом году видели его на взморье с собакой, тут все на виду – и люди, и собаки, и аисты. Хвалил Машкин немецкий и принес ей в подарок малиновый пирог. Она, как собачка, за успехи получает вкуснятину. Я с ходу без запинки проспрягал глагол: «Их бин, ду бист…» С детдома помню. Коронный номер. Но пирога не заслужил.