Гриффин вдруг все понял. А ведь это же было очевидно с самого начала.
— Мама, что ты натворила?
— Я не думала, что все так получится, я просто хотела наказать Холлистера. Причинить ему ту боль, которую мне самой приходилось терпеть все эти годы. Ведь я же знала, каково тебе будет, когда ты узнаешь, что у тебя есть дочь, но ты над ней совершенно не властен.
— Так письмо написала ты?
Мать ничего не ответила, и Гриффину пришлось добавить:
— Бог ты мой, ну неужели ты хоть раз в жизни не можешь сказать всю правду?
— Хорошо, его написала я, но ведь я же не знала, что он устроит.
— Но кто тебе мешал признаться, когда отец собрал здесь всех нас и объявил о письме и своем решении?
— Но ведь тогда бы я вообще все потеряла! Холлистер и так уже вычеркнул меня из завещания. Мне оставалось лишь надеяться на то, что ты найдешь эту девочку, получишь все наследство, а потом обо мне не забудешь.
— Мам, ты…
— А ты хоть представляешь, как сложно мне было тебе помогать? Сбивать Далтона с пути и кидать тебе подсказки, но при этом не говорить всего, что мне известно?
Как же Гриффин от всего этого устал. И вот теперь ему снова приходится любоваться тем, как мать жертвует и гордостью, и достоинством, и детьми в угоду своей жадности.
— Каро, ты — наивная дурочка, — выдохнул закашлявшийся отец.
А ведь это фраза из того злосчастного письма. Ладно, какой бы ни была мать, но она все равно не заслуживает такого обращения от собственного мужа. А уж тем более в присутствии сына.
Гриффин отвернулся от отца и спросил у матери:
— Так есть в том письме хоть слово правды? Или ты просто выдумала эту дочку?
— Вивиан действительно была няней Далтона, и она действительно родила дочку. И я почти уверена, что Холлистер — отец этой девочки. Ведь с чего бы еще Вивиан так на нем зациклилась, а потом еще и прихватила с собой кольцо его матери?
— А не могла она просто разозлиться за то, что ее уволили?
— Нет, если бы она разозлилась, то взяла бы серебряной посуды на пару тысяч долларов, пропажу которой все равно никто не заметил бы до Рождества, или чек на пятьсот долларов, или настоящие драгоценности. Но она забрала лишь какое-то никчемное колечко.
— Так, теперь ты. — Гриффин повернулся к отцу: — Ты спал с ней?
— Конечно, но Ви оказалась совсем чокнутой, притащилась за мной, а потом еще и устроилась няней… Я тогда вообще отказался с ней встречаться.
— Так ты даже не знал, что она беременна?
— Если бы я это тогда знал, сейчас нам не о чем было бы говорить. Но не думай, что ты уже выиграл. Ведь мне совершенно не важно, кто написал то письмо. Ваша задача — найти девчонку.
— Нет, больше нет. Но если Купер еще хочет ее искать, теперь он хотя бы будет знать, с чего начинать.
— Что? — Синди впервые вмешалась в разговор.
— С меня хватит. Так же как и с Далтона. Меня больше не волнует ни наследница, ни «Инновации Кейна». Да и эта семейка мне уже осточертела. Пойдем отсюда.
Гриффин ухватил Синди за руку и повел к выходу, но в холле она вдруг остановилась:
— Подожди.
Гриффин обернулся.
— Что? — спросил он, желая как можно быстрее отсюда убраться.
Синди немного отступила, как будто боялась его.
— Ты совершаешь огромную ошибку.
— Что?
— Если ты бросишь поиски, бросишь «Инновации Кейна», то совершишь огромную ошибку.
Гриффин от неожиданности даже рассмеялся.
— Ты спятила? Или ты не слышала, о чем мы говорили? Я ухожу.
— Но ты не можешь уйти, не можешь бросить «Инновации».
— А почему нет? Далтон же бросил.
— Может, ты этого еще и не понимаешь, но ты просто не сможешь без «Инноваций». Что ты тогда будешь делать?
— Да что угодно. Мы сможем путешествовать, побывать там, где всегда хотели, жениться, в конце концов, или…
— Стоп. Подожди, теперь ты уже хочешь жениться?
Гриффин пристально посмотрел на нее:
— А почему бы и нет? Давай поженимся. Неужели ты не понимаешь? Теперь мне больше не нужно быть частью этой семьи с ее вечными разборками. Я могу делать все, что захочу, жениться на ком захочу.
Черт, похоже, все оказалось даже еще хуже, чем она считала. Сперва Синди думала, что Гриффин по привычке станет цепляться за их отношения, и успела к этому подготовиться. Но такое… Ей как-то и в голову не приходило, что он поднимет бунт против родителей, да еще и захочет утянуть ее за собой.
А ведь это совсем не то же самое, что настоящая любовь. Нет, он, конечно, только что сделал ей предложение, но она ни слова не услышала о любви. И пусть они уже несколько месяцев занимаются сексом, а теперь у нее еще есть и ключ от его квартиры, но сам Гриффин все равно не чувствует к ней ничего особенного.
Вот если бы она была кем-то другим, если бы ей не было необходимо чувствовать себя нужной… Тогда она могла бы рискнуть и выйти за него замуж, а потом надеяться, что когда-нибудь он полюбит ее так же сильно, как и она его. Но Синди так не могла. Она отчаянно нуждалась в том, чтобы ее безумно любили от всего сердца. И никак иначе.
Но и сказать всю правду она сейчас тоже не могла, ведь если Гриффин поймет, в чем дело, то наверняка сумеет найти нужные слова, чтобы убедить ее.
— Ты не можешь все бросить и убежать.
— А почему нет? Что меня здесь удержит?
