Воскресенье. 6 июля 2003 года.
Одно из подмосковных водохранилищ.
В безоблачном синем небе горячо припекало полуденное солнце. Песчаный пляж был щедро усыпан разнежившимися гражданами в плавках и купальниках.
Чуть наособицу от остальных отдыхающих, на расстеленном у кустов цветастом коврике сидели трое сорокалетних мужчин. Перед ними лежала распечатанная колода карт, но играть никому не хотелось. Неподалеку стояла черная «девятка» с заглушенным мотором.
Двое мужчин негромко беседовали между собой. Третий – задумчиво глядел куда-то вдаль.
– Слышь, Дим, а чего у вас в ментуре мыслят по поводу пожара? – отхлебнув глоток минералки, спросил товарища Верстаков.
– Неисправность электропроводки! – усмехнулся Белогорцев. – А откопанные из-под завалов обугленные останки – сплошь жертвы несчастного случая!
– Ну и славненько, – удовлетворенно кивнул Игорь.
– Галю жалко! Из-за меня, урода, погибла! – глухо пробормотал Агафонов, доселе не принимавший участия в разговоре. – Спасибо Димке, помог похоронить по-христиански!
Лица Верстакова и Белогорцева мгновенно посуровели.
– Видать, отличная была девчонка! – после затяжной паузы вымолвил Игорь. – Я бы с радостью познакомился с Галей, но... видно, не судьба! Царствие ей Небесное, бедняжке!
– Идем окунемся! – пристально глянув на Петра, настойчиво предложил Дмитрий Игорю.
– Ладно, пошли, – нехотя согласился тот.
– О Сечкине больше ничего не слыхать? – шагая через пляж, шепотом поинтересовался Верстаков.
– Нет, – также шепотом ответил Белогорцев. – Но последнего из связанных с Иудушкиным наркобарыг недавно обнаружили в собственном особняке с пулей во лбу. С той поры Отстоев с Сулеймановым стали редко показываться на людях и настойчиво просят начальство перевести их на службу куда-нибудь подальше в таежную глушь!
– Могут не успеть! – заметил Игорь.
– И я того же мнения, – с легкой улыбкой подтвердил Дмитрий. – Ну-у, с мостика?!
– Естественно!
Спустя десять секунд две мускулистые фигуры по очереди прыгнули в прохладную воду и поплыли наперегонки...
Агафонов, старчески сутулясь, продолжал сидеть на прежнем месте. По грубо вылепленному лицу Петра катились жгучие слезы...
