Всадники Апокалипсиса - [9]

— Пусть он умрет на площади у Дворца Трех Добродетелей!

— Отлично, коммодор! — воскликнул Аквилон.

Компьютер произвел отсчет времени: 1998-1498.

Ровно пятьсот лет от условного настоящего до момента создания изображения с четырьмя всадниками. Ровно пятьсот!

— Он знал, когда мы найдем эту планету, — пробормотал Зют. В его груди вновь шевельнулось неосознанное чувство тревоги, вызванное этой мыслью, но проанализировать его в то мгновение коммодор не смог.

Ни Аквилон, ни Флурр не услышали произнесенной шепотом фразы. Астронавигатор уже начал настраивать делар, пилоту предстояло подготовиться к сложной роли — он должен был воплотиться в землянина той эпохи, в которую они отправлялись.

Мягко отворились створки метемпсиходенной камеры. Флурр завис в покрытом антигравитационным составом кресле. Тонкий, с множеством вьющихся проводов обруч обхватил коротко стриженную голову. Через некоторое время из кресла поднялся почтенный бюргер города Мюнстера Михаэль Гартунг. Удивленно озираясь, он хотел закричать от страха, но не успел — в его предплечье мягко вонзилась игла, и бюргер упал на руки астронавтов.

Флурр улыбнулся и уснул. С этого мига он уже не был посьерранином, он был человеком с Земли, человеком конца пятнадцатого — начала шестнадцатого века, человеком эпохи Колумба и Гутенберга, распутного Александра VI и неистового Савонаролы, великих Боттичелли и Микеланджело.

Мягко подхватив Флурра под руки, Аквилон и Зют внесли его в делар-камеру, где уже все было готово для перемещения в прошлое.

Век пятнадцатый, город Нюрнберг, дом вдовы мастера Якоба Шельзе, точнее, огромный подвал этого дома, где хранились полусгнившие, непригодные для использования винные бочонки.

— Отсчет времени пошел!..

На грунтовой дороге вблизи небольшого селения Бломенфельд стоял неприметный фургон с неброской надписью на борту и затемненными стеклами. Сидевший в фургоне агент Генрих Гирш внимательно следил за странным, ни на что не похожим сигналом, появившимся на экране радара.

9

Цок! Цок! Востроносые, подбитые медными гвоздиками туфельки звонко стучат по неровной брусчатке мостовой. Цок! Цок! Сусанну Грей смело можно назвать миловидной девушкой — прозрачные голубые глаза, прямой носик, аппетитные пухлые щечки. Правда, многие парни непременно в разговоре заметят, что она худовата — то было время пышных женщин, но в глубине души многие из них были бы счастливы назвать ее своей девушкой. Цок! Цок! Быстрые ножки повернули мимо дома Готлиба Бурхера в die Bondarejgasse[10] — здесь, в доме Марты Шельзе, остановился мюнстерский бюргер Гартунг со своими помощниками. Один из этих помощников, белокурый Ганс, пленил сердце симпатичной нюрнбергской горожанки Сусанны Грей. Потому-то каблучки и выбивают дробь — цок, цок.

Вот и дом вдовы Шельзе.

— Доброе утро, тетушка Марта!

— А, пришла! Здравствуй, шалунья! — Краснощекая толстуха Марта широко улыбнулась гостье. — Ганса ищешь?

— А кого же еще, тетушка Марта!

— Нет его. Ушел куда-то с Бородатым Фридрихом. — Бородатым Фридрихом звали второго слугу купца Гартунга.

— Наверно, они у реки.

— Скорее всего. Прохлаждаются, бездельники! Господин Гартунг весь город обегал, разыскивая их!

— До свидания, тетушка Марта!

Цок! Цок! Быстрые ножки Сусанны побежали к неспешно текущему Пегницу.

Слуги мюнстерского купца и в самом деле сидели в кустах на берегу реки. Меняя наживку на крючке, Ганс говорил Бородатому Фридриху:

— Третий месяц, и все без толку!

Бородатый Фридрих широко зевнул.

— Терпи, Аквилон. Считай, что мы в отпуске.

— Ну уж дудки! Управлению ни за что не удастся засчитать эту командировку как отпуск. Пусть даже и не мечтают! Подобной скуки я не испытывал с тех пор, как сидел в засаде в системе Розовых Астероидов. Серый, отвратительный городишко! Ни одного приличного борделя!

Зют потянулся и улегся на усыпанную листвой землю.

— Зачем тебе бордель, Аквилон? Тебе и так чертовски повезло. Подцепить такую красивую девчонку!

— Надоели вздохи при луне.

— А дело ограничивается лишь вздохами?

— А чего бы ты хотел? — с вызовом спросил астронавигатор.

— Не дается?

Аквилон раздраженно махнул рукой. Это развеселило Зюта.

— Наверное, братец, плохо просишь! — загоготал он. Обсуждение любовных похождений было излюбленной темой среди стражей. — Вот я со своей Линдой!..

— Тьфу! — Аквилон брезгливо сплюнул. — Кусок жирного мяса, да к тому же еще и заплесневелый!

Зют слегка смутился.

— Она, конечно, не идеал грации и красоты, но полная женщина имеет свой шарм.

— Не уверен, — отрезал Аквилон. — Впрочем, твое дело.

Посьерране замолчали. Подобный разговор возникал не реже трех раз в день на протяжении двух с лишним месяцев, что они торчали в этом городишке...

Отправляясь в прошлое, астронавты и не предполагали, что их миссия окажется столь долгой. Делар-камера переместила посьерран в средневековый Нюрнберг глубокой ночью. Замаскировав ее трухлявыми бочонками, Зют и Аквилон осторожно выбрались на улицу. Зют нес на спине сладко посапывающего во сне бюргера города Мюнстера Михаэля Гартунга, то есть Флурра, а Аквилон — сундук с необходимыми вещами, в том числе и с десятком мешочков металлических кружков, которые играли в этом отрезке времени роль разноцветных бумажек, столь любимых землянами века двадцатого.