Всадник без бороды - [9]
— Э-э, сынок, — задумчиво промолвил Сабыр, — если уж сюда два раза заглядывали стаи Аблая, то он знает твой путь. А день еще не кончен.
— Что же делать, Сабыр-ага? — спросил гость.
— Если мой скромный совет поможет, я буду счастлив, — приложил руку к сердцу Сабыр. — Опять говорю тебе: хотя бы день не появляйся в степи… Пусть все утихнет. Погоня устанет и вернется в свои аулы.
Парнишка нахлобучил шапку, задумался.
— Верно, пожалуй, — проговорил он после молчания. — Лучше, конечно, спрятаться здесь, но… у меня счеты с Шик-Бермесом. Ведь он не вернул баранов Одек-апа!
Подбежал верблюд. Продолжая жевать траву, он оглядел собеседников, словно пытаясь разобраться: о чем же они договорились?
Сабыр начал приторачивать мешки-вьюки, а гость, подмигнув Казангапу, поплевал на ладонь и отер с верблюжьего лба желтую краску, скрывавшую лысину-луну.
— Отправляясь в дальнюю дорогу, не забудь взять с собой осторожность, — сказал гость Казангапу.
— Все готово, — произнес Сабыр.
— А почему наши овчарки не лают на этого верблюда? — спросил Казангап, с восхищением глядя на гостя.
— Есть у меня баночка с каким-то салом — подарок одного аксакала, — охотно ответил парнишка. — Как намажешь Желмае ноги, ни одна собака рта не раскрывает. Видно, отбивает этот жир верблюжий запах. А может, Желмая начинает пахнуть по-собачьи, кто знает?
Верблюд пошевелил горбом, словно плечом пожал, — дескать, действительно, кто знает?
— Я тоже хочу вам сделать подарок, — сказал Казангап. — Мы сегодня волка поймали, дядя сказал, это мой волк. Я дарю вам его.
— Зачем он ему? — удивился Сабыр. — В аул, да с волком, живым?
— Очень хорошо! — рассмеялся гость. — С живым волком можно сделать гораздо больше, чем с мертвым! Я еще не знаю, зачем он мне, но мы с Желмаей что-нибудь придумаем! — И он поблагодарил Казангапа.
— Не жалко тебе нового чапана? — подтолкнул локтем Сабыр племянника.
— Новой одежде радуешься один раз, старой — пока не износится! — ответил Казангап и радостно рассмеялся: он был очень рад, что такой необычный подарок пришелся по вкусу такому необычному гостю.
Приторачивая мешок с волком на верблюда, гость сказал:
— Э, Желмая мой, мы с тобой возили баев и мулл, а это всего-навсего волк!
Когда гость простился с чабанами и уселся в седло, Казангап вдруг взволнованно спросил:
— Скажите, ага, а почему жигиты ловят вас?
Сабыр дернул племянника за рукав чапана, но было уже поздно.
Гость весело поглядел на Казангапа, затем глаза его посуровели, и он ответил тихо:
— Потому что я еду в Шойтасу!
— Да будет благословен твой путь, Алдакен! — сказал Сабыр сердечно.
— Хош! Прощайте! — крикнул гость, и верблюд легко побежал к долине.
К Шойтасу?! Казангап был поражен. К самому великому богатырю Шойтасу! И еще задерживается в ауле из-за вдовы Одек! Э-э, странный этот Алдар-Косе! Уж он-то, Казангап, если бы его послали к Шойтасу, бросил все на свете и мчался бы к Дальним горам день и ночь, без остановок!
Глава третья
ШОЙТАС-БОГАТЫРЬ — ГРОЗА БАЕВ
Солнца халатом не прикроешь.
Казахская пословица
Шойтаса-богатыря Алдар-Косе никогда и не видел. Впрочем, никто из тех бедняков-жатаков, которые послали Алдар-Косе в Дальние горы, тоже не встречался с могучим Шойтасом.
Но не было ни одного казаха на всем пространстве от Иртыша до Ала-Тау, который бы не знал о славном богатыре Шойтасе — защитнике бедняков и грозе степных богатеев.
Акыны в песнях называли его «человеком тверже камня и нежнее цветка».
Шойтас был тверд, как камень, когда бился с врагом, и был нежнее цветка, когда встречался с другом. В степи не знали богатыря честнее его и бесстрашнее.
Как говорит народная молва, однажды, еще мальчиком, он заплакал: жигиты бая угнали у отца Шойтаса весь скот.
Мать подошла к плачущему сыну и дала ему пощечину.
— Я думала, сын мой растет мужчиной, — сказала она, — а он льет слезы тогда, когда нужно сжимать кулаки и стискивать зубы!
С тех пор Шойтас не плакал ни разу.
Даже тогда, когда аткаминеры — родовые старшины — сожгли за непокорство их юрту и убили отца.
Даже тогда, когда бродил вместе с матерью по бескрайним степным просторам, изнывая от холода и голода.
Даже тогда, когда видел горе людское.
Он только сжимал кулаки и стискивал зубы. Он старался запомнить слезы старух и женщин, бессильный гнев стариков и мужчин, страдания детей.
Он ждал, когда у него хватит сил отомстить за себя и за народ.
Незадолго до своей гибели во время степной пурги мать Шойтаса рассказала сыну сказку, которую мальчик запомнил на всю жизнь. Это была сказка про хозяина земли.
…Жил на свете бедный казах, по имени Муса. Он пас овец, выделывал овчины, дрался с волками, спасал свою отару от голода во время снеговых заносов и степных засух. И все же еды часто не хватало, чтобы дотянуть от весны до весны. Стал Муса черным и согбенным, как обгорелый сучок.
— Эх, быть бы богатым! — бормотал Муса, обливаясь потом во время летней жары или дрожа зимой от мороза. — А то я и выспаться не успеваю, не то что поесть досыта. Вот бы мне стать самым богатым баем в степи! Чтобы мне принадлежали все табуны коней и верблюдов, все ста да и все пастбища! Чтобы я был хозяином земли!
