Всадник без бороды - [8]
— Когда мудреца спросили, — приступая к курту, сказал гость, — в какое время следует принимать пищу, то он ответил так: «Богатому — когда проголодается, а бедному — когда есть что есть». А вы не слышали, Сабыр-ага, как прошлой осенью на празднике у Аблая я убил его любимую собаку? Он, для того чтобы позабавиться, стал ее на меня натравливать. Я стукнул ее топором, почти пополам разрубил. Аблай-бай немедленно потащил меня к судье — бию. «Почему ты убил ее?» — спросил бий. «Она на меня бросилась! — ответил я, и это было правдой. — Она бросилась на меня, а я выставил вперед топор. Собачка ударилась об него и сдохла».
Что же, вы думаете, друзья, ответил мне мудрый бий? «Нужно было выставлять вперед не топор, а топорище, древко». — «Вот если бы она собиралась укусить меня хвостом, — сказал я, — тогда я бы выставил вперед деревянную ручку — топорище…»
Послышался сначала далекий, а потом все более близкий лай овчарок.
— Опять жигиты скачут, — взволнованно произнес Сабыр и схватился за ус. — Как быть?
— Я останусь здесь, — сказал гость, — а вы идите им навстречу. Если они заглянут сюда, то меня не увидят… За Желмаю не беспокойтесь: он в игольное ушко проскочит, если надо будет!
— Казангап, спрячь угощение! — приказал Сабыр выходя. — Быстрее!
Топот слышался уже совсем близко.
Сабыр взволнованно погладил усы. Казангап вышел из юрты и с любопытством смотрел на мчащихся к ним всадников.
Жигитов было шестеро. У двоих в руках — соилы. Тот, что скакал последним, отмахивался камчой от овчарок.
— Какие кони! — восхищенно щелкнул языком Казангап. — Вот бы поскакать хоть разок на любом!
Жигит на караковом, черно-буром скакуне, скакавший первым, резко осадил. Хлопья пены с морды коня упали на чапан Сабыра, на лицо Казангапа.
Считая ниже своего достоинства приветствовать каких-то безродных табунщиков, жигит не отдал салема, а крикнул:
— Это табуны Шик-Бермеса?
— Да, — поклонился Сабыр.
— Эй, кто-нибудь! — приказал жигит своим спутникам. — Скачите к верблюдам — проверьте, нет ли там верблюда с лысиной на лбу! Ты, — жигит указал камчой на струхнувшего Казангапа, — скачи с ними, отгони псов!
Двое всадников следом за Казангапом поскакали к верблюдам.
— Кто-нибудь сегодня проезжал тут?
— Утром были жигиты, — ответил Сабыр, спокойно поглаживая усы, — и больше никого.
— Мы ищем Алдар-Косе, — сказал жигит. — Ты его знаешь?
— В степи разговоров больше, чем людей. Слышал это имя.
— Может, ты видел его вчера или позавчера? — Жигит пристально всматривался в глаза Сабыра, и камча, как змея, извивалась в его крепкой руке.
— Спрашивай не у того, кто много прожил, а у того, кто много видел, — вздохнул Сабыр. — Мы же ничего не видим тут. Наше жайляу лежит далеко от степных дорог и путей… Проходите в юрту, дорогие гости… Выпейте холодного кумыса, — поклонился Сабыр.
Но жигиты решили выпить кумыс, не сходя с коней, — видно, очень торопились и только ждали, чем кончится осмотр верблюдов.
Пока Сабыр выносил из юрты кумыс, вернулись Казангап и всадники.
— Желмаи там нет! — сообщили они.
Казангап даже не слез с седла. Он, видно, был так удивлен осмотром верблюдов, что еще не пришел в себя: глаза его были полны недоумения и по лицу бродила растерянная улыбка.
Сабыр обнес всех кумысом.
— Если здесь появится Алдар-Косе, — сказал старший из жигитов, — то пошли весть Шик-Бермесу. Если узнаю, что ты нас обманул, — сброшу тебя со скалы. Понял?
Всадники повернули коней и умчались по дороге, ведущей в долину.
— Хош, прощайте! — почтительно кланяясь вслед жигитам, пробормотал Сабыр. — Чтобы вы все разбились в первом же ущелье, волки!..
— У верблюда, на котором приехал наш гость, — сказал Казангап, слезая с коня, — тавро Шик-Бермеса. И лысины на лбу нет. Как же это может быть, дядя?
— Ты сам и спроси об этом нашего гостя, — улыбнулся Сабыр, провожая взглядом всадников.
Когда они скрылись из глаз и овчарки успокоились, дядя с племянником вошли в юрту.
Юрта была пуста.
— Он исчез! — удивленно воскликнул Казангап.
Зашевелилась кошма у самого порога, и оттуда показался улыбающийся во все лицо парнишка.
— Ох, и поспал я сладко! — потянувшись, сказал он. — А в степи, видно, идет байга — скачки. Скачут жигиты на расстояние дневного пути? Целый день скачут, скачут… И кто победил?
— Тот, кто не скачет, — усмехнулся Сабыр, довольно поглаживая усы.
— Значит, не я, — произнес парнишка, вставая на ноги. — Мне пора в путь.
— Оставайся у нас, — предложил Сабыр. — Пусть станет спокойно в степи. Шик-Бермес такой же зверь, как Аблай. А зверь к зверю в логово часто не заглядывает. Здесь ты спокойно проживешь два-три дня!
— Что же еще натворил Шик-Бермес? — спросил гость. — Он вернул Одек-апе баранов?
— Ну что ты! Он скорее умрет, чем выпустит соломинку из рук!
Гость вышел из юрты, свистнул один раз коротко, один раз длинно. Из далекого табуна выскочил тощий верблюд и, легко касаясь земли, помчался к табунщикам.
Рыжий вихор на макушке гостя трепетал на легком ветерке, как язычок маленького костра.
Сабыр вынес мешки-вьюки, а Казангап — шапку гостя, которая лежала под кошмой.
— Была бы голова на плечах, а малахай найдется! — беря из рук Казангапа шапку, сказал гость. — Ты молодец! Отец гордился бы тобой!
