Время воздаяния - [33]

— Осторожно! — зашипела Лили подхватывая меня под руку. — Ты решил именно теперь переломать ноги? О чем ты все время мечтаешь?

— Прости, — ответил я, отряхивая брюки. — Туда?

Мы спустились до самого черного хода, но выходить не стали — мгновение спустя я понял почему — из двери черного подъезда, к которой нужно было повернуть, на расположенную прямо перед нами стену падала чья — то тень. Лили потянула меня в противоположную сторону — там, прямо, как оказалось, за нашей спиной, была другая дверь, сколоченная из грубых досок. За ней оказался совсем уже неосвещенный ход, как мне показалось — в подвал, однако, пройдя вниз в полной темноте несколько лестничных пролетов, я понял, что мы спустились гораздо ниже подвала. Наконец спуск прекратился, и мы ощупью двинулись вперед по самому настоящему подземному ходу.

Я ожидал всяческих, вычитанных мною в книгах, неприятностей, как — то: ослизлых стен, крыс или отвратительных насекомых; неожиданных провалов по бокам, в которых — попав рукою — можно нащупать истлевшие кости… Но ничего этого не было — стены были неровными и шершавыми, но сухими; присутствия какой — либо живности не было заметно; хотя воздух был, конечно, спертым, запаха тления в нем не ощущалось; к тому же наше путешествие оказалось удивительно коротким — спустя каких — нибудь десять минут мы толкнули оказавшуюся перед нами дверь, неизвестно почему незапертую, и вышли прямо в переулок вблизи центра города — подниматься нам, как ни странно, также не пришлось: напротив — пришлось даже еще шагнуть вниз по двум ступенькам, чтобы спуститься на тротуар. Снаружи дверь, из которой мы вышли, была ничем не примечательной дверью черного подъезда, выходящего в переулок.

Лили отряхнула с шубки пыль и приставший сор и совершенно спокойно, никого не таясь, двинулась по переулку; я потянулся за нею.

— Лили, — нерешительно кашлянул я, — я ничего не понимаю…

— Ничего — это чего именно? — не оборачиваясь и не меняя шага уточнила Лили, которая очевидно все более и более овладевала браздами правления в нашей маленькой экспедиции.

— Например, почему мы не бежим, не скрываемся? Почему спустившись, как мне кажется, на три этажа под землю, вышли прямо в переулок? Что это вообще был за лаз и откуда ты про него знала?

— Ну, последнее очень просто — я ведь предполагала всякое развитие событий — а вернее, знала, что рано или поздно бежать оттуда придется, — и обращала внимание по сторонам, — она усмехнулась. — Как — то, спускаясь, чтобы выбросить кое — что, чего не следовало видеть мусорщику, я и обнаружила этот, как ты выразился — «лаз». Вести далеко он не мог, ну и…

— Подниматься нам не пришлось, — продолжала она, — попросту потому, что наш дом… пожалуй, теперь следует добавлять «бывший»… — расположен на холме: мы теперь значительно ниже его подвала.

— Ну а что касается того, почему не скрываемся… — она наконец повернулась ко мне: — Ты что же — совершенно все забыл? Решил, что и правда прожил в этом доме, в этой квартире годы, после того, как вернулся из своих мифических колоний? Ты забыл, какие шутки проделывает твоя жизнь со временем — или, если хочешь: время — с твоею жизнью, да и со всем, что тебя окружает? С тех пор, как мы второпях спускались по черной лестнице, прошло восемнадцать дней… Нас давно уже не ищут…

— А через… — она бросила взгляд на часы, видневшиеся поверх крыш на башне, — пять минут мы будем уже на вокзале. Хотя вот там следует быть очень осторожными, — закончила она.

Точно — не более, чем через пять минут, мы оказались на вокзале. До двенадцатичасового поезда оставалось еще немного времени; мы, стараясь не привлекать к себе внимания, зашли в буфет и скромно присели к столику — не прячась в угол, но и не на самом виду. Я расстегнул пальто, а Лили глазами показала мне на его левый борт, где у всякого приличного мужчины должен скрываться бумажник — он и правда был там, во внутреннем кармане. Я глянул мельком — немного, но должно хватить; меня, однако, уже полчаса занимал вопрос — где билеты? Если идти их покупать, то нужно бы поторопиться; кроме того, было похоже, что едем мы недалеко — на дальнюю дорогу денег не хватило бы. Но я ошибался.

Подошла девочка в кружевной наколочке на волосах — совсем юная, лицом удивительно похожая на Шнопса, — будто дочь; я, видимо, так уставился на нее, что Лили тихонько толкнула меня под столом ногою. Мы заказали по чашке кофе, вафли; довольно долго ждали их и даже немного стали беспокоиться — поскольку часы показывали уже без четверти двенадцать — но почти в тот же момент заказанное принесли: быстро выпив кофе, я бросил деньги на блюдечко, и, дожевывая на ходу вафли, мы заспешили к перрону. Найти нужный оказалось не совсем просто, но мы справились с этой, в другой обстановке показавшейся бы занятной, головоломкой, и за пять минут до отправления были уже у поезда. Я вдруг снова вспомнил о билетах, однако Лили рассеяла мое недоумение, вытащив их из своей сумки; я вероятно, слегка раскрыл рот, потому что она, явно довольная произведенным эффектом, подмигнула мне и слегка улыбнулась. Только когда она отвернулась, чтобы подняться на подножку вагона, я вспомнил, что это была первая ее улыбка с тех пор, как неожиданно и загадочно пропал наш «покровитель».