Время, ритмы и паузы - [4]

Блок-вселенная в трехмерной аппроксимации.

Эти системы измерения времени с помощью потока какого-либо вещества или горения пороха подразумевают, что время представляет собой линейный поток, и аналогичным образом западная классическая физика использовала линию для представления времени вместе с тремя параметрами евклидового пространства для измерения и описания всех физических процессов. Великие изменения наступили с приходом Альберта Эйнштейна, который понял, что значения времени всегда зависят от положения наблюдателя. И только благодаря тому, что скорость света столь высока — почти 300 000 км/с — мы можем игнорировать этот факт в нашей практической макрофизической реальности; как только сам наблюдатель также начнет передвигаться с высокой скоростью, промежуток времени между событием и его наблюдением становится проблемой для обоснования последовательности событий. Два события, которые кажутся одному наблюдателю происходящими одновременно, могут рассматриваться другими наблюдателями как имеющие различные временные последовательности. В физике высоких энергий, где мы наблюдаем взаимодействия между ядерными частицами, которые движутся практически со скоростью света, время полностью относительно. Идея пространственно-временной системы координат как чего-то объективного утрачивает свою обоснованность. Она является всего лишь инструментом, используемым наблюдателем для описания его конкретного окружения[27].

Эйнштейн далее понял, что требование к законам природы, сформулированным так, чтобы они обладали одинаковой формой во всех системах координат, т. е. для всех наблюдателей, в каком бы положении они ни находились и с какой бы скоростью они ни двигались, может быть выполнено при описании электромагнитных явлений только тогда, когда все пространственные и временные характеристики являются относительными. Каждое изменение координатных систем смешивает пространство и время так, что это можно определить математически. Пространство и время, таким образом, неразрывно связаны и образуют четырехмерный континуум, который обычно называется блок-вселенной Минковского-Эйнштейна. Этот подход Эйнштейна оказался возвратом, но на более высоком уровне и с математической точностью, к древним примитивным воззрениям, в которых четыре бога Тескатлипока, если взять для примера бога ацтеков Омотеотля, по четырем сторонам пространства создавали одновременно и пространство, и время. Фритьёф Капра цитирует буддийскую сутру Аватамсака времен Махаяны[28], которая утверждает, что в состоянии просветленного перехода мы не видим различия между разумом и телом, субъектом и объектом, и осознаем, что каждый объект связан с каждым другим объектом не только с пространственной точки зрения, но также и с точки зрения времени: «Как факт чистого опыта пространство не существует без времени, а время — без пространства. Они взаимопроникают друг в друга».

Эйнштейн пошел на шаг дальше в своей специальной теории относительности, на шаг, который странным образом возрождает примитивное интуитивное понимание времени как потока внутренних и внешних событий, и это представление закреплено с помощью точного математического формализма. Этот шаг означает включение гравитации в картину пространства-времени, поскольку она заставляет пространство-время изгибаться[29]. Это вызывается гравитационными полями массивных тел, наполняющих его. В искривленном пространстве-времени его кривизна оказывает воздействие не только на геометрию пространства, но также и на длину временных интервалов: «Время не течет с той же скоростью, что в „плоском пространстве-времени“, и поток времени изменяется таким же образом, как изменяется кривизна от места к месту в соответствии с распределением массивных тел»[30].

Удивительным совпадением является то, что приблизительно в то же время, когда физики открыли относительность времени, К.Г. Юнг натолкнулся на тот же самый факт при своем объяснении человеческого бессознательного. В мире снов время также оказывается относительным, и категории «до» и «после», кажется, утрачивают свой смысл. Если мы опустимся настолько глубоко, что дойдем до архетипического уровня бессознательного, то покажется, что время полностью исчезло. Человек всегда до известной степени знал это: во всех сказках мира мы можем встретить героя, который идет на волшебный холм, в рай, в царство мертвых или в королевство карликов, а когда он возвращается и думает, что был там только один вечер или ночь, то видит, что все его современники мертвы, а деревня исчезла с лица земли, и он слышит лишь один путанный слух о человеке, который исчез сотни лет назад. Рип ван Винкль Вашингтона Ирвинга представляет собой пример такого типа историй.

Всякий раз, когда мы прикасаемся к более глубокой архетипической реальности души, это наполняет нас чувством контакта с чем-то бесконечным. Но, как отметил Юнг[31], все это — риторический вопрос всей нашей жизни: связаны ли мы с чем-либо бесконечным или нет. «Только если мы узнаем, что то, что в действительности имеет значение, является бесконечным, мы сможем избавиться от интереса ко всякого рода чепухе. В конечном счете мы полагаемся на что-то только благодаря неотъемлемой первичной сути, которую мы воплощаем, и если у нас ее нет, то жизнь потрачена напрасно».