Время пастыря - [5]
– Потом посмотришь и оценишь, а сейчас пошли, трубы горят, надо хотя бы пару стопок влить.
Газетный пакет я развернул где-то спустя год уже в маленькой комнатушке пятиэтажного ДОСа – дома офицерского состава в гарнизоне, расположенном в самом центре России – в городе Коврове.
Здесь размещался воинский гарнизон. Издавалась военная газета, в которую после окончания Львовского высшего военно-политического училища меня направили служить. Около полугода мы с женой снимали частную квартиру у премилой старушки, страстной любительницы игры в лото. По вечерам у нее собирались еще несколько таких же игроков, от которых веяло здоровой русской мещанской обыденностью, сохранивших самые лучшие традиции мещанства еще царских времен. Все они были женами оружейников – людей зажиточных и мастеровитых. Но мужья в силу своего возрастного превышения уже ушли в мир иной, а их подруги остались доигрывать свое лото жизни уже без них. Там всегда подавался душистый чай, печенье и малиновое варенье, часто и мед. Иногда приглашали и нас с женой: «Молодежь, давайте-ка на чай!» – голосно выкрикивая номера: «Стульчики!» – это был номер 44, или «Барабанные палочки», то бишь номер 11, и удивлялись нашей неповоротливой памяти. О какой «разворотливости» можно было говорить, когда почти у каждого номера имелось свое закамуфлированное, понятное только этим игрокам название. Оно воспринималось нами с трудом. Но эти лотошные воспоминания, подкрепленные старинными фотографиями, для нас оказывались мало привлекательными. Даже литературный журнал «Нева» за 1912 год, посвященный 100-летию Отечественной войны, оформленный многими уникальными снимками, меня почти не заинтересовал.
– Возьми, – уговаривала хозяйка, – может когда-нибудь да посмотришь.
– Может, – согласился я.
Затем мы получили одну на две семьи двухкомнатную квартиру и оказались владельцами премилой комнатушки. Полгода из мебели у нас были два стула и стол. Все имущество лежало в углу, старательно прикрытое от посторонних глаз домотканой скатертью, подарком матери.
Когда обжились, дошла очередь и до газетного пакета. В нем оказалось полное собрание сочинений Александра Сергеевича Пушкина, изданное в санкт-петербургской типографии товарищества «Общественная польза» толстенным томом в 1902 году. Удивительное издание Ф. Павленкова под редакцией А. Скабичевского с портретом автора, гравированным В. Матэ и 160 иллюстрациями. На обложке так и было напечатано «Все сочинения в одном томе». В нем я открыл для себя Пушкина как человека со всеми «болячками», потому что около трети книги составляла его переписка с друзьями. Переписка, которой не особо коснулась рука цензуры. Разумеется, рука цензора в ней присутствовала, но только там, где Александр Сергеевич позволял себе пошалить с великим и могучим русским языком, придавая своим выражениям истинно народную окраску.
Имелась надпись:
«Педагогическим советом Радзивиличской железнодорожной школы дана сия книга в награду ученику 5 отделения той же школы Дзендолету Станиславу за хорошие успехи и отличное поведение. 11 мая 1903 года».
И подписи дарителей. Среди них старший учитель Н. Обровец – такая фамилия была весьма распространенной в нашем селе.
Книга стала семейной реликвией и положила начало нашей домашней библиотеке. Я тогда не задумывался, как она могла попасть в руки простого сельского кузнеца.
Спустя пару лет, будучи в отпуске, спросил у Василия:
– Как этот Пушкин у тебя появился?
– Долгая история. Но ты мой подарок оценил?
– Да, огромное спасибо. Так все же…
– Дело вот какое. Когда закрывали нашу церковь, встал вопрос, куда девать церковную библиотеку. А библиотека, я тебе скажу, была большая. Когда увидел, сколько в ней книг, дух захватило. Вот Плешко, наш священник, и предложил мне забрать ее часть, поскольку все, кому он только не предлагал, отказывались.
– И в библиотеки?
– И туда тоже. Среди различных изданий и Пушкин. Там много разных интересных книг имелось. Знаешь, собирали эту библиотеку лунинские священники столетиями и передавали, как говорится, вместе с храмом друг другу по наследству. Удивительные были люди. Более того, от Плешко я узнал, что первую белорусскую грамматику также написал священник, Платон Максимович Тихонович, притом священник нашей церкви.
– Какую грамматику?
– Самую настоящую, нашу первую. Мне Александр Иосифович часто рассказывал о том, что Тихонович не раз с обидой вспоминал, мол, ее так и не издали, хотя говорили, издадут. Были на тот момент свои исторические оценки…
– Где же она теперь?
– Кто его знает. Плешко говорил, может, в каком архиве затерялась. Я послал запросы в разные места, но пока с ответами туго.
– Нет, подожди, это же не страничка, две, три, это же грамматика, целый труд. След должен быть.
– Пока ничего. Ни со Львова, ни с Бреста, ни с Минска. В Пинск сам ездил, выразили любопытство, помогали, да что толку. Там ведь все свежие архивы. Когда области объединяли, пинский архив вывезли в Брест. Это уже после войны. А в войну, где-то в 43-м, немцы кое-что вывозили во Львов. Мы в то время входили в состав Украины.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Наша книга — это сборник историй, связанных с репрессиями граждан за их высказывания в социальных сетях. С каждым годом случаев вынесения обвинительных приговоров за посты, репосты и лайки становится все больше. Российское интернет-пространство находится под жестким контролем со стороны государства, о чем свидетельствует вступление в силу законов о «суверенном интернете», «фейковых новостях» и «неуважении к власти», дающих большую свободу для привлечения людей к ответственности за их мнение.
"... У меня есть собака, а значит у меня есть кусочек души. И когда мне бывает грустно, а знаешь ли ты, что значит собака, когда тебе грустно? Так вот, когда мне бывает грустно я говорю ей :' Собака, а хочешь я буду твоей собакой?" ..." Много-много лет назад я где-то прочла этот перевод чьего то стихотворения и запомнила его на всю жизнь. Так вышло, что это стало девизом моей жизни...
Эта книга посвящена моему родному городу. Когда-то веселому, оживленному, в котором, казалось, царил вечный праздник. Ташкент — столица солнца и тепла. Именно тепло было главной особенностью Ташкента. Тепло человеческое. Тепло земли. Город, у которого было сердце. Тот город остался только в наших воспоминаниях. Очень хочется, чтобы нынешние жители и те, кто уехал, помнили наш Ташкент. Настоящий.
Даже в парфюмерии и косметике есть пробники, и в супермаркетах часто устраивают дегустации съедобной продукции. Я тоже решил сделать пробник своего литературного творчества. Продукта, как ни крути. Чтобы читатель понял, с кем имеет дело, какие мысли есть у автора, как он распоряжается словом, умеет ли одушевить персонажей, вести сюжет. Знакомьтесь, пожалуйста. Здесь сборник мини-рассказов, написанных в разных литературных жанрах – то, что нужно для пробника.
В романе Б. Юхананова «Моментальные записки сентиментального солдатика» за, казалось бы, знакомой формой дневника скрывается особая жанровая игра, суть которой в скрупулезной фиксации каждой секунды бытия. Этой игрой увлечен герой — Никита Ильин — с первого до последнего дня своей службы в армии он записывает все происходящее с ним. Никита ничего не придумывает, он подсматривает, подглядывает, подслушивает за сослуживцами. В своих записках герой с беспощадной откровенностью повествует об армейских буднях — здесь его романтическая душа сталкивается со всеми перипетиями солдатской жизни, встречается с трагическими потерями и переживает опыт самопознания.
![В долине смертной тени [Эпидемия]](/storage/book-covers/20/20b59336dc28de47dc7a206b6ad9ee6ea45788bb.jpg)
В 2020 году человечество накрыл новый смертоносный вирус. Он повлиял на жизнь едва ли не всех стран на планете, решительно и нагло вторгся в судьбы миллиардов людей, нарушив их привычное существование, а некоторых заставил пережить самый настоящий страх смерти. Многим в этой ситуации пришлось задуматься над фундаментальными принципами, по которым они жили до сих пор. Не все из них прошли проверку этим испытанием, кого-то из людей обстоятельства заставили переосмыслить все то, что еще недавно казалось для них абсолютно незыблемым.