Время-память, 1990-2010. Израиль: заметки о людях, книгах, театре - [12]
Около трех лет я писал в газету разные статьи, в которых рассматривал какие-то библейские события или героев, но со светских, даже политических позиций. Это была очень популярная колонка, хотя многие религиозные евреи были против. Позже я собрал это в книгу. Она была переведена на русский и вышла в Москве («Библия сегодня», М.: Текст, 2002).
О писателях еврейского происхождения
По-моему, еврейских писателей в разных странах объединяет еврейский юмор, который в большой степени отражает самоиронию. Когда я читаю Шолом-Алейхема, мне кажется, что это пишет мой отец. То же самое с Бабелем, — я чувствую, что это мой родственник. Впрочем, когда я читаю Пастернака, у меня нет такого чувства. Конечно, я не могу читать его по-русски, а только в переводе на иврит, но все равно мне он не кажется родным.
О языке иврит и литературе на иврите
Для меня большая честь писать на этом языке в этот конкретный момент истории. Иврит — единственный язык в мире, на котором вы и сейчас можете читать тексты трехтысячелетней давности и понимать почти все, что там написано, а также писать и использовать те слова, которые люди использовали в то время. Иврит — очень живой язык, хотя он был в коме несколько тысяч лет, но потом пришел в себя, проснулся и хочет знать, что вокруг происходит…
В Израиль люди приехали со всего мира с разными родными языками: русским, немецким, французским, идишем, ладино и многими другими. Родители моей жены до сих пор разговаривают по-болгарски. Мои предки приехали в Израиль из России. Все эти языки вносят особый вклад в ивритский сленг. Язык очень бурно развивается, он буквально кипит диалектизмами и сленгом…
У меня есть ощущение, что я стою перед огромным шкафом с множеством ящиков, могу открывать любой и брать все, что мне хочется. Я могу брать слова из Библии, из немецких и русских классиков, арабского языка и создавать очень живописный салат. И вот этим салатом я и пользуюсь. Но при этом аромат библейского языка все же сохраняется…
Литература на иврите очень разнообразна, разноцветна и существует на многих языковых уровнях. Это касается, в том числе и текстов, которые я пишу. Я стараюсь писать богатым высоким языком, кто-то пишет на языке уличном, более простом. Но то обстоятельство, что мы все используем безумный смешанный язык, нас объединяет…
Если русская литература вышла из шинели Гоголя (а я считаю, что и сам тоже вышел из этой шинели), то израильская литература вышла из Библии, несмотря на то, что это все так далеко от нас и покрыто тайной… Тем не менее мы сейчас используем те же сюжеты, аллюзии на те же самые тексты, и поэтому можно сказать, что израильская литература в каком-то смысле литература библейская.
На встрече в ОГИ я задал писателю вопрос (цитирую по распечатке):
«Когда читаешь ваши книги, удивляешься осведомленности, которую вы проявляете при описании различных профессиональных навыков и приемов. Например, в книге „Эсав“ вы говорите о хлебобулочном производстве, так словно всю жизнь только и делали, что пекли хлеб. То же самое в „Русском романе“ со знанием дела описаны многие сельскохозяйственные работы. Вы специально всем этим занимались? Чем вызвано такое тонкое знание ситуации?»
Меир Шалев ответил:
«Должен признаться, что за всю жизнь я не испек ни одной булки, и вообще я не очень хороший фермер. Могу подоить корову, могу управлять трактором, потому что всем этим я занимался на ферме своих дядьев. На этом все и заканчивается. Я просто провожу специальное исследование перед тем, как сесть писать книгу: встречаюсь с профессионалами, задаю вопросы. Досконально изучал и хлебобулочное производство, много ночей провел в пекарнях, интересуясь деталями. В результате у читателей появляется иллюзия, что я все это умею сам. На самом деле мне нужны все эти сведения просто, чтобы создать впечатление, что герой, от лица которого ведется повествование, хорошо разбирается в этом. В „Русском романе“ речь идет о первых переселенцах в Израиле. В книге очень много говорится о полевых насекомых. Так вот за эту книгу я получил самую удивительную свою награду — премию энтомологического общества. Я, наверное, единственный писатель, который получил литературную премию от энтомологов. Ну, может, еще Набоков. Вообще у меня есть базовые знания в зоологии. Я много лет хотел быть зоологом, а романы начал писать только к сорока годам. В моем недавнем романе („Голубь и мальчик“, 2006 — Л.Г.), показана любовная история людей, которые разводят почтовых голубей. И, соответственно, там есть многое о голубях. Я, в самом деле, немало знаю о птицах, рептилиях, насекомых, но все равно мне необходима консультация профессионалов».
Сюжет романа «Эсав» весьма мало напоминает библейское повествование. Это какая-то другая библия, которая могла бы быть написана в другое время и при других обстоятельствах. Эсав и Яаков Шалева, конечно, антиподы, но противоположность их иная, не совсем библейская… Эсав — книжник, испортивший себе зрение в библиотеке, но не желающий носить очки. Он предпочитает видеть окружающий мир размытым, неясным, вероятно, из страха разглядеть в нем некоторые стороны объективной реальности. Ненастоящий мир влечет за собой ненастоящее повествование о нем. Роман переполнен цитатами, иногда закавыченными, а иногда нет, что вообще-то характерно для постмодернистского текста. Вот вам еще один парадокс: дань традиции, которая, в сущности, традицией не является.
Книга Леонида Гомберга «Дорога на Ханаан» охватывает огромные временные и пространственные массивы истории человечества, отраженной в Библии, – от стоянок «палестинского неандертальца», жившего 70 тысяч лет назад в пещерах Восточного Средиземноморья, до водворения в Ханаане клана переселенцев Иври из Ура и Харана в начале II тысячелетия до н. э. В повествовании представлены ключевые фигуры ранней библейской истории Каин, Ной, Нимрод, Авраам в контексте реально возможных событий, отраженных в мифах Месопотамии и Леванта: строительства Иерихона, Всемирного потопа, Вавилонского столпотворения, гибели Содома и Гоморры.
К поэту Юрию Левитанскому настоящее признание пришло, когда ему было уже за сорок. «Вот и живу теперь – поздний», писал поэт в одном из своих стихотворений. Великая Отечественная, на которую он ушел девятнадцатилетним добровольцем, студентом знаменитого ИФЛИ, оставила глубокий след в его жизни и судьбе, и при этом стихи его стоят всё-таки особняком в творчестве поэтов «фронтовой плеяды»… Тончайший лиризм, блестящее владение словом, уникальные находки в области поэтики делают Юрия Левитанского одним из наиболее выдающихся русских поэтов второй половины ХХ века. Друг и биограф Юрия Левитанского Леонид Гомберг много лет работает с материалами о жизни и творчестве поэта.
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.
Многогранная дипломатическая деятельность Назира Тюрякулова — полпреда СССР в Королевстве Саудовская Аравия в 1928–1936 годах — оставалась долгие годы малоизвестной для широкой общественности. Книга доктора политических наук Т. А. Мансурова на основе богатого историко-документального материала раскрывает многие интересные факты борьбы Советского Союза за укрепление своих позиций на Аравийском полуострове в 20-30-е годы XX столетия и яркую роль в ней советского полпреда Тюрякулова — талантливого государственного деятеля, публициста и дипломата, вся жизнь которого была посвящена благородному служению своему народу. Автор на протяжении многих лет подробно изучал деятельность Назира Тюрякулова, используя документы Архива внешней политики РФ и других центральных архивов в Москве.
Воспоминания видного государственного деятеля, трижды занимавшего пост премьер-министра и бывшего президентом республики в 1913–1920 годах, содержат исчерпывающую информацию из истории внутренней и внешней политики Франции в период Первой мировой войны. Особую ценность придает труду богатый фактический материал о стратегических планах накануне войны, основных ее этапах, взаимоотношениях партнеров по Антанте, ходе боевых действий. Первая книга охватывает период 1914–1915 годов. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.