Время остановится в 12:05 - [45]

– Не бойтесь. Смерть – пустяки. Всего лишь переезд.

Я хватаю медведя и кладу ему на грудь.

– Мы уже испытали это, Лео… Ваша душа просто покинет тело и войдет в медведя. А я буду рядом, чтобы принять вас. Я объясню, как с ним управляться, и мы сэкономим время. Это будет здорово…

Старик качает головой, его подбородок по-прежнему дрожит. Я продолжаю еще мягче, стараясь сдержать слезы:

– Вы откроете в космосе кучу вещей. К тому же прощайте диабет, уколы, ревматизм… Конец спорам с Луи, войне с Эдной. И я еще не рассказал, как мы испортим жизнь этому вашему Бошотту…

Пиктон смотрит на меня тускнеющим взглядом. Я не знаю, плачу ли я от его тоски или от своей собственной. Чем сильнее я стараюсь облегчить ему последние минуты, тем тяжелее у меня на душе. Его губы шевелятся и застывают. Голова падает набок. Я задерживаю дыхание, прислушиваясь, дышит ли он. Нет, это конец.

И вдруг во мне поднимается злость на себя самого. Я бросаюсь к нему, ритмично давлю двумя руками в область сердца, как нас учили на уроках оказания первой помощи. Пытаюсь делать ему искусственное дыхание рот в рот. Бесполезно. Измучившись, я останавливаюсь.

Я всё-таки убил его. К чему было прилагать столько усилий, чтобы не дать моему воздушному змею пробить ему голову, а потом довести до смерти одной фразой? Я ничтожество. Я проклят. Или же… Или это был единственный способ достичь цели?

Я смотрю на медведя, упавшего с кровати. Поднимаю, всовываю в скрюченные пальцы ученого и оставляю их вдвоем, чтобы облегчить переход.

Медленно спускаясь по лестнице, я слышу голос Эдны. Она с кухни звонит в страховую компанию, обвиняет служащих и требует компенсации. Я деликатно стучу в открытую дверь. Старуха делает мне знак убираться. Я настаиваю – жестом не очень вежливым, зато понятным: большим пальцем провожу по горлу.

– Ты что, не видишь, я занята? Иди поиграй.

И Эдна поворачивается ко мне спиной. Не хочу мешать ей, но я должен сообщить, что у нее случилось горе. В дверь звонят.

– Повторяю: вы воспользовались его беспомощностью! – кипятится она в телефонную трубку. – Он почти ничего не соображает, вы же сами это заметили! Он никогда бы не расторгнул страховой контракт, не предупредив меня! Что значит «хотел сделать вам сюрприз»? Не кладите трубку…

Оттолкнув меня, Эдна идет к двери. Два типа на пороге в голубой униформе и с черным чемоданчиком протягивают ей пластиковые карточки.

– Добрый вечер, мадам. Мобильная служба по извлечению чипов, наши соболезнования.

– Вы ошиблись, – говорит она, собираясь захлопнуть дверь. – Это дом 114.

Но один из типов быстро просовывает ногу между дверью и косяком.

– Совершенно верно, – подтверждает другой. – Пиктон Леонард, проспект Президента Нарко Третьего, 114. Его чип только что передал сигнал о смерти мозга. Сожалеем, что вы узнали об этом от нас.

Он протягивает ей планшет с планом квартала, на котором пульсирует красная точка. В правом верхнем углу экрана на фото как минимум двадцатилетней давности Пиктон корчит недовольную гримасу.

– Мы патрулировали набережную, – сочувственно поясняет служащий.

Эдна роняет телефон и в обмороке оседает на пол.

Прежде чем я успеваю что-либо предпринять, типы в униформе деловито перешагивают через нее.

– Где покойник? – спрашивает меня тот, что с чемоданчиком.

Я показываю на сад позади дома. Едва они выходят за порог, я бегу наверх в комнату Пиктона. Бросаюсь к кровати, выхватываю медведя из рук мертвеца и изо всех сил трясу его.

– Всё в порядке, вы внутри?

Я напрягаю слух, вглядываюсь в глаза-пуговицы, ощупываю живот, набитый пенопластом. Никакой реакции. Наверное, загрузка еще не кончилась. Я с тревогой поворачиваюсь к телу Пиктона.

– Скорее! Лео, поторопитесь… Если из вас извлекут чип до того, как вы перейдете в медведя, всему конец…

Слова застревают у меня в горле. На подушке рядом с его головой наушник от плеера тихонько передает свои радиопомехи. Наверное, выпал из уха, когда я пытался реанимировать старика. Значит, это по моей вине в службе вторичной переработки получили сигнал от чипа, когда прекратилось питание мозга.

– Твое счастье, что ты несовершеннолетний! – орет тип в голубом, распахивая дверь.

– Попытка воспрепятствовать утилизации чипов – это двадцать лет тюрьмы, – добавляет его коллега.

Положив чемоданчик на кровать и достав из него дрель, он с привычной сноровкой приставляет ее к голове Лео, высверливает отверстие и всасывает чип. З-з-з-з, щелк, шлеп! Чип ударяется о стенки стеклянной капсулы.

– Как бы то ни было, наши соболезнования, – роняет он, захлопывая чемоданчик.

И они уходят. Застыв посреди комнаты, я слышу, как их пикап с шумом отъезжает от дома. Без всякой надежды подношу медведя к лицу.

– Лео… вы здесь?

Плюшевая морда смотрит на меня безучастно. Что же теперь делать без его помощи? Этот параллельный мир оказался тупиком.

Держа медведя за ногу, я спускаюсь в прихожую. Вдова так и лежит без сознания на ковре. А рядом с ней валяется телефон, откуда доносится возмущенный голос страховщика. Я не чувствую в себе достаточно смелости, чтобы справиться с этой ситуацией. Тем более теперь это ничего не изменит.