Время невысказанных слов - [11]

И он… прекрасно играл. Даже злясь на него, я понимала это ясно и четко. Он выше меня, худощавый, с огромной копной кудрявых волос (чем напоминает мне молодого Макаревича) и большими шоколадными глазами. У него спокойная обезоруживающая улыбка, которая мигом способна остудить любой накал страстей. Но все это… очень поверхностное впечатление. Вот он выходит на сцену и мягкая наивная улыбка его становится снисходительной усмешкой, а в глазах мелькает холодный блеск, который не терпится разгадать — он обольститель, деланно скучающий донжуан, на которого девицы вешаются толпами. А вот он разочаровавшийся в жизни и людях путник, и в глазах его мрачное удовлетворение, а в словах горечь, пытающаяся укрыться за равнодушием. И он наделяет своего персонажа не ненавистью к людям, а надеждой, что все будет хорошо. А вот он разбойник, протестующий мошенничеством против действительности и пытающийся расшевелить людей.

Он был разный, когда того хотел. И сегодня был другим. Не самим собой. А уж со мной-то и подавно.

И я чувствовала, что пытаюсь в этих его сценарных словах рассмотреть что-то относящееся ко мне лично. Эти изыскания вряд ли могли довести до чего-то хорошего.

— Марк, Варвара, в чем дело?! — Смирнитский постучал какой-то папкой по краю сцены, выразительно прося сидящих в зале заткнуться. — Ну-ка, идите сюда.

Машинально переглянувшись, мы подошли к краю сцены.

— И что это было? Марк, что у тебя с движениями, что это за неестественные позы? У меня сейчас было чувство, что я в плохом театре кукол… Варвара, что за пассивность? Почему ты на Грозовского смотришь так, как будто он тебе денег должен? — ага, значит, не только меня настроение выдает, с некоторой мстительностью подумала я, но тут наша Диана решила высказаться.

— Может быть, Варваре стоит еще поиграть во втором составе, она ведь только недавно начала здесь играть! Вот и не может сработаться с Грозовским…

— А может тебе стоит заткнуться, — тихо прошептала я, так что слышала только наша троица. Мне показалось, что по губам Марка помимо воли скользнула улыбка.

Смирнитский повернулся к Анжеле.

— Я понимаю, Могилева, что тебе очень нравится эта роль, все-таки не каждый день играешь саму себя в блеске графского величия… Но режиссер здесь все-таки я, поэтому позволь уж мне самому решать, что делать в таких ситуациях.

Мы молча стояли на сцене. Смирнитский рассматривал нас.

— Не нравится мне все это… Слышите?!

Он снял очки, потер переносицу пальцами.

— Ох, ладно, идите все сюда.

Мы спустились вниз, встали полукругом перед сценой. Сонно спустилась остальная часть труппы. Смирнитский уселся на сцену.

— Ну что ж, хочу объявить вам новость — уж не знаю, радостную или не очень… В общем, здесь у меня — он показал на папку в руке, — Сценарий пьесы, которую написал один молодой автор, мой знакомый. Я уже упоминал как-то раз об этом, но не разъяснял. Дело тут, конечно, не в знакомстве, а по большей части в том, что пьеса — новая. Значит, мы с вами будем первооткрывателями. Я почитал — мне понравилось, захотелось — впервые, заметьте! — добавить в спектакль танцевальных и песенных элементов. Я хочу, чтобы спектакль получился у нас как для детей, так и для взрослых. Здесь очень интересная, сама по себе недетская история, немного с фантастически уклоном — куда уж сейчас без этого! Но мы постараемся на это как раз не напирать, история должна быть естественной. Рассказывать в подробностях, я думаю, нет смысла. Почитайте, все поймете. К завтрашнему дню я размножу сценарий, чтобы все смогли ознакомиться.

Пока лишь оговорюсь, что главная героиня — девочка, выросшая в приюте, пытается найти своих родителей — достаточно небедных, как выяснится потом. Ей помогает юноша — мелкий мошенник, талантливый аферист. Там будет много второстепенных персонажей, будут и злодеи, но основная канва в том, что оба главных героя окажутся во власти собственных душ. Им придется задавать друг другу и самим себе вопросы и срочно искать на них ответы. Все это выражено во внутренних монологах, которые я еще подумаю, как обставить. Пока что я вижу в главной роли Варвару. Максим — второй главный герой, но это тоже надо обдумать.

Он помолчал, и эту паузу заняли громкие перешептывания всех членов труппы. Задело за живое, ну конечно. Марк смотрел в сторону, о чем-то перекидывался репликами с Игорем. Анжела молчала, руки скрещены на груди — жди беды. Максим смотрел на меня.

Я отвернулась. Началось.

— Да, кстати, под танцевальными и песенными элементами я подразумеваю вполне самостоятельные песни и танцы. Чтобы все это поставить нам потребуются профессионалы. Я поищу среди своих знакомых и…

— Яков Андреевич… — до меня только дошло.

— Да? — он резко повернулся ко мне.

— То есть, я так понимаю, что все, кто будут задействованы в постановке, будут танцевать.

— Да, массовых танцев или сольных номеров — но это никто не избежит.

Я помолчала. И тут чужой какой-то голос (потом оказалось, что это все же была я) сказал:

— Я не буду участвовать в этом спектакле.

— Что, прости? — переспросил Смирнитский, уже повернувшийся к кому-то другому и отвечая на его вопрос. Все сразу замолчали и уставились на меня с любопытством.