Время ненавидеть - [33]

– … Гал, ты не смотри так. Просто товарищ по работе. А я для тебя там высматривал. Для твоей ИТД. Хотя ты знаешь, как я ко всему этому отношусь… Там интересные штучки. Как тебе осьминожка? Пригодится? Вот и я так решил. Еще штучка забавная была – брелок для рассеянных. Он на свист отзывается. Засунешь куда-нибудь ключи, ищешь-ищешь. Надоест, посвистишь – он писком отзывается, вот, мол, я где. Только пока мы в Союз ехали, Таська, ну, переводчица, всю дорогу балаболила не переставая. А у нее тембр совпал, и брелок свиристел не смолкая тоже всю дорогу. Деться, главное, некуда – купе СВ. Ты не думай, просто самый удобный поезд, чтобы из Чухны выбраться, а других билетов нет. Я сам пожалел: сплошной свист без передыху. И батарейка села. Я его, брелок, тут же фарце сдал, как на перрон вышли. Слушай, фарцы в Питере развелось! Но тебе такой брелок все равно для дела – никак. Там электроника сплошная. И штамповка. А из пластмасс – только осьминожка. Ты ее пока в серию запускай, а там я еще чего привезу. Как у тебя пока? Идет товар? И «лягуха»? И «мышка-норушка»? И «дребездильник»? А «цокотуха»? А «шлепа»?.. Ну, значит, просто рынок насытился. «Крантик»-то пока нарасхват? Что и следовало ожидать. Если и упадет спрос, то у тебя секретное оружие наготове – осьминожка!..

– … Нормально. У меня нормально. Три договора уже заключили. Они за нашу древесину, по-моему, готовы душу заложить. Шеф мне четыре тысячи марок определил. У них, правда, пособие безработным – две тысячи. Но для советских специалистов четыре тысячи более чем нормально! Гал, не смотри ты так, я не выпендриваюсь, правда!

– … Гал, а Гал, я ведь только на сутки. И обратно. Очень хотелось тебя увидеть. И поздравить. Ничего, что я приперся? Я же сам не ожидал такого эффекта. Сижу, пардон, на горшке – а ты как закричала. Я просто перепугался. За тебя… Ты уж прости. Там ключ мой… то есть твой… ну, второй – я его найду потом и отдам, правда. Где-то звякнул на кафель. А у тебя что новенького? Нет, я вообще спрашиваю. Мы не будем возвращаться к старой теме, не будем. Я помню, я знаю… Только вдруг у тебя что-то изменилось… Ну, извини…

– … Галонька, я сейчас, только несколько минуточек подремлю. Я тебя не буду шокировать, если подремлю? Буквально несколько минуточек. Прямо в кресле, хорошо? Ты не думай, я – никаких поползновений… Я уже сейчас встану, сейчас только самую малость. Мне завтра с утра – на автобус. Договорился еле-еле. С нашими туристами, с группой – обратно. В восемь ноль-ноль… Глаза устали, сейчас они отдохнут, и я снова буду бодр и свеж как обычно. Как обы-ы-ы…

Знаю я, Красилин, твои несколько минуточек. Пушкой не поднимешь. Сдал, ой как сдал мальчишечка. Хоть пледом тебя укрыть. Сквозит ведь. Боже мой, давно я твоего сопения не слышала, давно…

«Никаких поползновений».

Был дурачок и остался. Хотя как сказать. Таськазначит. Переводчица, значит. В СВ на двоих катаются…

А ведь опять хочу замуж! Взбешусь, надо полагать, через полгода. Все, конечно, зависит еще и от обеспеченности. Если у меня не будет ни гроша, тогда тяжело. А если о деньгах думать не надо, тогда другой расклад… Да-а, попробуй о них не думать, если со всех сторон только палки в колеса – и в исполкоме, и в милиции, и население готово волком загрызть. Тут еще гады вымогатели…

Не отдам! Наизнанку вывернусь – не отдам! Ой, кто бы защитил! Кто хотя бы не нападал!

Взрыднуть что ли? Поздно. Раньше надо было думать. Теперь нельзя – глазки до утра в норму не придут. Жуть с ружьем, и тут по расписанию. Спать-то осталось всего два часа. Единственный выходной по случаю юбилея решила устроить, ан Красилин к восьми утра в автобус должен грузиться – и в свою Чухонию ту-ту-у! А мне из-за него теперь не свет не заря…

Все равно пришлось бы подниматься, чтобы к двенадцати в «Неву» поспеть, к открытию. За пальто. Но все-таки к двенадцати… Ой, что-то там бу-удет!

Ну нет, Красилина, даже если дела складываются паршиво, сохраняй оптимистическое спокойствие. Подавленность обходится дороговато, к бесу ее!

А Красилин – отрезанный ломоть. Розы, «Мисти», шоколады – пусть. Но защиты у него искать – фигушки! Год назад я ему сказала? И докажу! За «дурилки» – сдержанное спасибо, пусть не мнит. Хотя что бы я стала делать, какая-такая индивидуальная трудовая деятельность у меня получилась, если бы не его «дурилки». А народ наш любит «дурилки», о-ой как лю-убит. Пусть подольше любит, уж я им наштампую. И «лягуху», и «дребездильник», и «норушку», и «цокотуху», и «шлепу»… И «крантик» ныне наиболее ходовой. И осьминожку, и… черта в ступе! Боже мой, все сама, все сама!

Хоть вой!

Есть же люди в миллион раз хуже меня, но они живут как люди, а я?!

***

Емкий сон. Бывало, всю ночь проворочаешься, а утром что-то мутное брезжит и улетучивается мгновенно, эфирно – не понять толком, снилось или нет. А тут, казалось бы, на миг подушку придавила, и на тебе: цвет, вкус, запах. Родная лаборатория, будто и не прошло года. Химией смердит. Но обрадовали, зарплату повысили. Всего на десятку. Зато к ней, к десятке, – три талона впридачу на продовольственные наборы. Иду с талонами в наш Помгол, в профком то есть. А на них мне словно великую милость вручают сетку мокрой картошки, банку тушенки в солидоле и (!) банку кофе растворимого, бразильского. Почему-то вскрыто. Гляжу туда – там всего на дне слой в палец толщиной. Чего вдруг, спрашиваю? На всех не хватает, отвечают, понимать надо! Приходится на всех поровну делить. Одна на шестерых. Зато всего рубль банка. У вас в лаборатории шесть человек – и получите! Только я созрела, чтобы их облаять, а они первые ка-ак загавкают!..