Время не ждёт - [33]

— Что здесь? Что в нем, Владимир Александрович?— спросила она в страхе.

— Ничего, ничего... пустяки... Так я, пожалуй, не смогу дождаться Шуры. Передайте ему, Пелагея Павловна, мой самый горячий привет друга и брата, привет Федору, Мише маленькому, всем привет... прощайте...

Володя решительно зашагал к выходу, отказавшись ждать. На лестнице он столкнулся с Михаилом Александровичем, сказал «здравствуйте — прощайте» и поспешил дальше.

Придя домой, Александр застал отца и Пелагею Павловну в встревоженном состоянии. Стоя у накрытого стола, они говорили о Володе. Оба рассказали Александру о странном поведении Володи.

После происшедшей в Петергофе размолвки Наумов заехал как-то к Игнатьеву, извинился перед ним за свою запальчивость, и они помирились. С тех пор друзья встречались всего два раза. Александр относился к нему попрежнему недурно, был доволен, что Володя снова отдался поэзии, выкинув из головы мысль о похищении Николая второго. Но странный его визит сильно обеспокоил Александра, и он решил завтра же пораньше зайти на Гулярную улицу, где братья Наумовы снимали комнату, живя временами в городе.

На следующее утро Александр поехал на Гулярную, но не застал братьев дома. Соседка передала, что час назад заявились жандармы, схватили Николая — он был один — связали ему руки, но, узнав, что это ошибка, тут же освободили его. Николай тотчас же выехал в Петергоф. Александр понял, что ехать ему сейчас туда или телеграфировать неразумно и вернулся домой.

Дома он застал бледного Белоцерковца, сообщившего об аресте Володи за попытку убить царя. Услыхав это, Пелагея Павловна схватилась обеими руками за голову и присела.

— Я почувствовал что-то роковое в нем, хотя он и пролетел мимо меня метеором, — сказал взволнованный Михаил Александрович.

— Сегодня что, первое апреля? О, как бы я хотел, Толя, чтобы твоя весть была злой первоапрельской шуткой!—воскликнул Александр.

— Шурочка, Толя, — обратился к ним еще более взволнованный Михаил Александрович, — вы в этом...— хотел спросить «не замешаны?», но выговорил другое:— вы ничего не знали?

— Не беспокойся, отец, — успокоил сын.

— Я, Шурочка, ничего... только спрашиваю.

— Эх, наверное эсеры проклятые завлекли Володю! Ведь, кроме лютой ненависти к царизму, он не имел никаких законченных партийных взглядов. У него все поступки шли от чувства, от слишком легко воспламеняющегося чувства, — с досадой сказал Александр.

— Вспоминаю, Шура, твои слова насчет коня и трепетной лани и что это не приведет к добру.

— Погиб, погиб наш Володя...

Вечером Анатолий и Александр снова встретились. Беседовали до полуночи. Вспомнили про убийство в присутствии царя дворцового цветовода, очевидцем которого был Володя; про ночную охоту на фазанов и безумно смелое бегство от егерей в море; вспомнили про неудачную любовь Володи к учительнице и его поединок с бушующим морем. Говорили спокойно. На как только касались ареста Наумова, Анатолий резко менялся в липе. Он без устали шагал из угла в угол, энергично жестикулировал. На бледных сухих щеках его нервно двигались желваки. Говорил Анатолий неспеша, но громко, обрушивая проклятия на всю царскую семью. Высокий, худой, он, казалось, -за день похудел и вытянулся еще больше. Глядя на него, Александр заметил, что Анатолий переживает трагедию как-то особенно, словно сам был замешан в этом. Мысль эта, не приходившая ему раньше, поразила и испугала его. Опасаясь, что Анатолий совершит нечто опрометчивое и непоправимое, Александр попытался повлиять на него, но безрезультатно.

— Да, жалко, жалко Володю, — неопределенно откликнулся Анатолий, взглянул на часы, заторопился и уехал.

Недели через две Игнатьев сидел в лаборатории отца с Березиным. Иван Иванович рассказывал о микроскопических исследованиях свиного мяса и новых бактериях, очевидно болезнетворных, найденных Михаилом Александровичем и им самим. Игнатьев задавал ему вопросы, обнаруживая не пропавший интерес к проблемам биологии. Разговор прервал сильный стук в двери. В лабораторию влетел перепуганный Федор.

— Ночью Белоцерковца арестовали за покушение на царя, — выпалил он.

Спустя некоторое время Игнатьев узнал о том, что Белоцерковца арестовали по другому делу, не связанному с делом Наумова.

...«Летучий отряд» эсеров готовился убить Николая-второго. Члены этого отряда уговорили Белоцерковца, как начальника электросигнализации Царскосельской железной дороги, оказать им услугу. Белоцерковец мог дать сведения о том, когда и куда следуют царские поезда. Однако дело до исполнения не дошло. В результате провокации Азефа «Летучий отряд» был арестован и предан суду. В числе других подсудимых суд приговорил Белоцерковца к смертной казни через повешение. В высшей инстанции было доказано, что Белоцерковец лишь обещал помочь эсерам, но фактически не помог им. Смертную казнь ему заменили пожизненной каторгой. Закованного в кандалы Анатолия Белоцерковца отправили в Александровский централ.

Иначе обстояло дело с Наумовым. Уже в день ареста Володи семью Наумовых выселили из Петергофа. В городе Александр встречался с Николаем Наумовым, который рассказал ему некоторые подробности истории ареста брата.