Время любить - [4]

Катрин изменилась в лице и вдруг отстранилась от своей подруги.

– Эрменгарда, – сказала она сдержанно, – если вы хотите, чтобы мы оставались друзьями, никогда мне больше не говорите о герцоге Филиппе! Я хочу зачеркнуть эту страницу моей жизни.

– Значит, у вас память чертовски сговорчивая! Должно быть, это непросто!

– Может быть! Но… – и тон Катрин внезапно смягчился.

Она вернулась, села рядом с Эрменгардой и мягко попросила:

– Расскажите мне лучше о моих родных, о матери и дяде Матье. Если, конечно, вам самой что-нибудь известно.

– Конечно, известно, – пробурчала Эрменгарда. – Они оба живут неплохо. Я нашла, что они постарели, но здоровье у них хорошее.

– Мое… отступничество не стоило им слишком больших неприятностей? – спросила Катрин с явной тревогой.

– Да уж нашли время об этом беспокоиться! – заметила старая дама со слабой улыбкой. – Нет, с ними ничего плохого не случилось. У герцога все же душа не такая низменная, чтобы заставить их заплатить за свои любовные неудачи. По-моему, он страстно желает, чтобы вы знали, какая возвышенная душа обитает в нем! Итак, владение вашего дяди весьма процветает. Не скажу того же о владениях Шатовилленов!

– Что вы хотите этим сказать?

– А то, что я тоже в некотором роде изгнанница. Видите ли, мой сын женился на молоденькой Изабелле де Ла Тремуй, сестрице вашего друга, бывшего камергера.

– Надеюсь, она на него хотя бы не походит! – вскричала Катрин с ужасом.

– Вовсе нет: она прелестна! Сверх того, мой сын отправил обратно герцогу Бедфорду свой орден Подвязки и пошел на открытый мятеж против нашего дорогого герцога. В результате теперь герцогские войска осаждают наш замок Грансе, а я подумала, что пришло время попутешествовать немного по стране. Но я благословляю этот проклятый несчастный случай, из-за которого я сломала себе ногу и задержалась здесь. Без него я была бы уже далеко и не встретилась бы с вами…

– К несчастью, – вздохнула Катрин, – мы опять с вами расстанемся. Ваша нога задержит вас здесь еще на много дней, а я должна завтра же идти дальше!

Лицо мадам де Шатовиллен побагровело.

– Ну уж нет! Я вас нашла, и я вас не оставлю. Если я не смогу держаться на лошади, мои люди понесут меня на носилках. А теперь вы бы поспали немного. Ложитесь со мной, здесь хватит места для двоих!

Не заставляя себя просить, Катрин прилегла на кровать рядом со своей подругой. Мысль, что она продолжит путь вместе с Эрменгардой, переполняла ее радостью и верой в будущее. Катрин было ясно, что в компании с богатой, энергичной вдовой путь ее облегчится и станет приятней!

Графиня задула свечу, и тьма охватила маленькую комнатку. Невольно Катрин улыбнулась при мысли о том, как рассердится Жербер Боа, когда утром увидит внушительную даму на носилках и узнает, что ему придется принять ее в число своих паломников. На эту сцену любопытно будет посмотреть.

– О чем вы думаете? – произнесла неожиданно Эрменгарда.

– О вас, Эрменгарда, и о себе! Мне повезло, что я вас встретила в самом начале этого долгого путешествия!

– Повезло? Это мне повезло, моя дорогая! Благодаря вам моя жизнь станет, надеюсь, более живописной и оживленной. И мне так это было нужно, черт возьми! Я просто прозябала. Да простит мне Бог! Я чувствую, что выздоровела.

И в качестве доказательства своего душевного здоровья Эрменгарда вскоре заснула и принялась храпеть так, что заглушала монотонные удары колокола.

* * *

В древней романской приютской часовне нестройные голоса паломников повторяли за отцом аббатом слова ритуальной молитвы для тех, кто в пути. Но голос Катрин не смешался с голосами других. Про себя она повторяла те резкие слова, которыми обменялась с Жербером Боа как раз перед тем, как войти в часовню, перед началом службы и общей молитвы. Когда молодая женщина появилась, поддерживая под руку еще очень бледную Жилетту де Вошель, клермонец побелел от злости. Он подбежал к ним с такой запальчивостью, что не сразу заметил Эрменгарду, шедшую сзади на костылях.

– Эта женщина не в состоянии продолжать дорогу, – сухо сказал он. – Она, конечно, может побыть на службе, но мы оставим ее на попечение монахинь.

Катрин обещала себе быть мягкой и терпеливой, попытаться задобрить и умаслить Жербера, но почувствовала, что ее терпения надолго не хватит.

– Кто это решил? – спросила она с необыкновенной мягкостью.

– Я! Я руковожу этим паломничеством. Я и решаю!

– Думаю, вы ошибаетесь. Вы не полководец, а мы не ваши солдаты. Мадам Жилетта желает продолжить путь и продолжит его!

Опять молния ярости, которую Катрин уже знала, блеснула в его серых холодных глазах. Катрин стойко выдержала его взгляд и даже холодно ему улыбнулась.

– Успокойтесь, мадам Жилетта никак не будет вам в тягость: она поедет верхом.

– Верхом? Но где это вы думаете сыскать лошадь?

Эрменгарда, которая до сих пор с интересом следила за их перепалкой, посчитала своевременным вступить в разговор. Она проковыляла до Жербера:

– У меня есть лошади, и я ей дам одну из них! У вас есть возражения?

Такое вмешательство явно не доставило удовольствия клермонцу, он нахмурил брови и, посмотрев на старую женщину с видимым пренебрежением, произнес: