Время колесниц - [38]

К сожалению, обнаружилось, что воин-оборотень нарастил себе мышечную броню и в этом уязвимом месте. Примерно с тем же успехом можно было попытаться лягнуть гранитную скалу.

Блатах зловеще ухмыльнулся и провел сокрушительный ответный удар... в пустоту. С негромким хлопком Эдан исчез из опасной зоны и материализовался у витязя за спиной, немедленно обрушив на его шею свой импровизированный шест...

Позвонки громко хрустнули, и могучий воитель медленно осел в пыль.

Эдан, тяжело дыша, стоял над поверженным врагом, глядя, как его тело сдувается, подобно проткнутому бычьему пузырю, приобретая свой обычный облик. Последний фокус дорого стоил жрецу Бринна: полученный от хозяина крепости Гориас, он редко получался и всегда требовал огромного напряжения и концентрации.

Эдан уселся на землю и стащил с себя шлем вместе с повязанным под него по местному обычаю клетчатым платком. От пота и пыли чёрно-белая ткань приобрела равномерный серый оттенок. Дело было сделано. Старый Эльг мог бы по праву гордиться своим учеником.

Огненный мячик поплясал по кочкам вокруг неподвижного тела Блатаха, ярко вспыхнул и обратился в Талеса.

— Здорово ты его! — прокомментировал происшедшее маг. Носком сапога с серебряной пряжкой он поддел лежащий на боку труп и перевернул его лицом вверх. — Не слишком часто в последнее время можно встретить воина-оборотня! Слава богам, что не часто!

— Это врождённая способность или умение? — устало поинтересовался Эдан.

— Вероятнее всего, приобретённая способность, только вот не знаю, где её можно получить. — Маг уселся на землю рядом с ним. — Тебе ещё повезло! Иные из подобных воинов имеют значительно более жуткое на вид и опасное для противника боевое обличье. Думаю, наш Блатах — просто недоучка.

— Воины-оборотни встречаются только у народов, поклоняющихся болгам?

— Не только. Но у них, пожалуй, чаще всего. Я не удивлюсь, если узнаю, что таким фокусам людей научили именно болги,— подобные вещи вполне в их стиле, скажу я тебе. Кстати, обрати внимание: Блатах не сразу принял свою «боевую форму». Скорее всего, у него превращение получалось само по себе, и только когда он по-настоящему разозлится.

Они немного помолчали, глядя на бездыханное тело.

Черты лица рыжебородого варвара окончательно разгладились, и к нему вернулся нормальный человеческий вид.

— И всё же, немного жаль Блатаха, — промолвил Эдан. — Думаю, у него были великие замыслы.

Он поискал взглядом свой меч и нашёл его лежащим на груде деревянных и металлических обломков, ещё недавно бывших боевой колесницей. К ним по полю брёл, прихрамывая, Кермайт, ведя в поводу обоих коней. Эдан помахал ему, поднял свой длинный клинок и аккуратно оттёр его лоскутом от штанов покойного воителя.

— Всё в порядке? — спросил он у меча.

Тот хранил молчание. То ли он обиделся на хозяина, выронившего его в ключевой момент схватки, то ли попросту не счёл Нужным отвечать. Пожав плечами, жрец Бринна забросил его в заплечные ножны.

— Частенько великие замыслы натыкаются на непонимание окружающих, — ответил ему Талес, — и хорошим такое столкновение не кончится. Идём, нам пора! Мастера-камнерезы интересовались, каким изобразить Бринна на алтаре. Требуется твоя консультация.

* * *

В Лорхе их встречали как героев. Друзья не отказали себе в удовольствии проехаться на подаренной им колеснице (конечно же. новой: предыдущая была разбита при столкновении вдребезги) по центральной улице к рынку. В пределах, огороженных глинобитными стенами маленького городка, слухи распространялись мгновенно. Высыпавшие к воротам жители приветствовали трёх бойцов как своих избавителей. Лишь только хольдеринги, изредка попадавшиеся на пути, провожали их откровенно неприязненными взглядами.

Эдан подозревал, что не всё так просто: практически везде касты мудрецов и воинов соперничают друг с другом. Удачное решение проблемы Блатаха с привлечением никому не ведомых чужестранцев не могло не оскорбить местных воинов.

— Не желаете ли освятить алтарь Бринна? — спросил Фиад, когда они заехали в святилище за причитающимся вознаграждением.

Эдан замешкался:

— Освятить?

— Ну да. Для нас будет высокой честью, если установленный алтарь бога будет освящён лично его первосвященником.

— Хмм... Ну что же... Конечно...

Наш герой довольно слабо себе представлял, как освящать алтари. Рубить врагов мечом ему было намного привычнее — в этом Эдан практиковался с детства. Тем не менее, не желая ударить в грязь лицом перед местным жречеством, он дал согласие на участие в церемонии. Талес подбодрил товарища, заявив, что освящение — плёвое дело: достаточно немного помахать рукой над камнем и произнести подобающую случаю краткую речь.

Служители святилища Трёх Богов организовали церемонию по полной программе. Эдана вырядили в крайне неудобную праздничную хламиду, полы которой волочились по земле. Голову ему покрыли парадным треугольным клетчатым платком с кистями по углам, а в руки дали ростовой ясеневый посох.

На одной из полян священной рощи возвышался холм с плоской вершиной, где было сооружено кольцо из менгиров, покрытых затейливой резьбой. В центре круга из стоячих камней, среди мест поклонения прочим малым божествам пантеона, установили новые алтарь и жертвенный камень. На алтаре резчик высек рельеф, изображающий юного бога, оседлавшего летящую птицу.