Время и судьи без грима - [6]

Взяться за перо и рассказать о суде и судьях, работавших в советское время, меня заставила сегодняшняя действительность. Писать о суде правду в советское время было не принято, так как в таком произведении нельзя было сказать о партийных органах, об их влиянии на работу суда, а иногда и о прямом вмешательстве в судебную деятельность. Эта тема вообще была запретной. Но еще хуже обстоит дело с правдивой информацией о работе судов и судей тех лет. О них ничего не пишут или пишут только плохое, а это неправда. Судьи были и есть в основной своей массе величайшие труженики. Они с болью в сердце воспринимают все, с чем им приходится сталкиваться в своей работе. Судьи всегда стараются помочь старому и беззащитному, они, как и все порядочные люди, ненавидят зло, обман, лицемерие, карьеризм, жадность, но должность обязывает их быть беспристрастными, ничем не выдавая своего отношения к этим человеческим порокам.

Может быть, эта повесть поможет кому-то из сегодняшних молодых людей лучше и глубже познать наше прошлое, в ком-то поддержит веру в добро и справедливость.

С самыми добрыми пожеланиями

В. Клепцов

Глава 1 Последние дни войны

Весна 1945 года в Восточной Европе выдалась ранней и теплой. Советские войска безостановочно продвигались вперед, не давая врагу прочно закрепиться на каком-нибудь участке фронта. Вторая гвардейская воздушно-десантная бригада после тяжелых и кровопролитных боев под Будапештом и у озера Балатон вместе с другими воинскими частями взяла Вену и вот уже несколько дней в начале мая двигалась вдоль передовой линии фронта в сторону Праги.

Бригада шла по ночам ускоренным маршем, совершая за ночь от 35 до 40 километров, а днем солдаты и офицеры отсыпались в густом лесу. Поэтому солнечная погода для человека, которому нечего под себя подостлать, кроме веток деревьев, и нечем укрыться, кроме шинели и плащ-палатки, была как божий дар.

Обстановка на передовой даже по сравнению с началом 1945 года изменилась коренным образом. За всю неделю, пока бригада через поля и лес двигалась к указанному ей месту, ее ни разу немцы не бомбили и даже не обстреляли из стрелкового оружия. Солдаты видели, что все ночи на передовую наши автомашины, иногда даже с включенными подфарниками, подвозили боеприпасы, меняли позиции артиллеристы и танкисты. Солдаты в окопах на передовой, те, кто нес дежурство, играли на трофейных губных гармошках советские популярные фронтовые песни, а из агитмашин, разъезжавших вдоль передовой линии, объясняли немецким солдатам бесполезность их дальнейшего сопротивления и бессмысленность их жертв.

7 мая 1945 года бригада заняла на своем участке фронта исходные позиции и на следующий день должна была прорвать оборону немцев и двинуться на Прагу. В эти дни все — от солдата до генерала — чувствовали, что война вот-вот должна закончиться, и тем тяжелее было сознавать, что в канун победы, может, придется погибнуть. Прорыв обороны противника всегда связан с большими потерями: противник зарылся в землю, пристрелял местность, поставил множество мин как против пехоты, так и против танков и артиллерии.

Старший сержант Кузнецов, засыпая в своем окопе в последнюю ночь перед окончанием войны, слышал глухие взрывы немецких снарядов, рвавшихся где-то в стороне от расположения бригады, выстрелы скрипучих «Ванюш» (так между собой солдаты называли немецкий многоствольный миномет) и думал о своей глухой сибирской деревеньке и старушке матери, беспокоясь, как она, бедная, будет жить, если завтра его не станет. Перед утром ему снилось детство, как они, деревенские ребятишки, пекли в лесу в золе картошку и от костра шел сильный жар.

Кузнецов, очнувшись от сна, поразился тишине, стоявшей вокруг. Солнце в это время поднялось уже высоко, и его лучи сильно припекали ему бок, укрытый плащ-палаткой. Выглянув из окопа, он был удивлен еще больше: солдаты сидели не в окопах, а ходили вдоль них, демаскируя передний край и подвергая свою жизнь опасности.

На его вопрос, что происходит, несколько солдат сразу бросились ему объяснять: мол, фрицы, узнав, что на их участок фронта пришли десантники, уже вчера вечером начали отступление и всю ночь расстреливали боеприпасы и взрывали склады с оружием. Об этом нашему командованию, якобы, сообщили два гражданских чеха, которые утром пришли в расположение нашей части. Сейчас, по словам солдат, наши разведчики перепроверяют поступившую информацию.

Около 12 часов дня 8 мая вдоль окопов 2-й воздушно-десантной бригады проехал открытый легковой автомобиль, а находившиеся в нем два офицера во весь голос, извещая солдат и офицеров, кричали в громкоговоритель: «Ура, товарищи! Победа! Войне конец, немцы капитулировали!» Вот тут-то из окопов высыпали все, кто в них находился, и на радости стали кричать «ура», бросать вверх шапки, стрелять вверх из автоматов и пистолетов. Ведь патроны больше не нужны, а радость беспредельна. Наиболее интеллигентные и чувствительные офицеры бросались обнимать друг друга, поздравляли с победой. Но слез ни у кого на глазах не было видно: на фронте их стеснялись, не мужское это занятие — разводить сырость, да и, наверное, за время многомесячных боев солдаты навиделись смертей, очерствели душой немного и пока еще не отошли от этого состояния.