Время греха: Роман - [52]

— Ну, не помешали бы.

— Я завтра вышлю полторы тысячи, больше сама знаешь за один раз нельзя.

— Ты просто прелесть. Ты настоящий мужчина!

— Я это знаю. — Усмехнулся горько. — Ну ладно пока. Завтра пришлю сообщение о номере перевода.

— Целую, милый!

— Угу. Пока. — Он отключился.

Может он цеплялся за спасительную соломинку в виде месячной отсрочки, может надеялся, что у него что-то уляжется за это время, он сможет сделать какие-то переоценки и выводы, но в любом случае, ему нужен был отдых, сердце-то ведь болело по-настоящему, и врачи не шутили с ним. Пусть будет все, как будет.

На следующий день он отправился в Вестерн Юнион и переслал ей необходимые деньги, сообщив об этом. В ответ получил дежурные «спасибо и целую». Накануне ее отлета, он все-таки не удержался и послал ей еще одно письмо:

«Доброе утро! Не знаю, что тебе говорят про меня твои подруги, могу сказать, что говорят мои друзья. Про тебя знают двое: лютеранский пастор и православный священник. Оба сказали: „Брось ее!“. А я, как видишь, не бросаю. Каждый из них спросил меня про деньги — много ли даю? Когда услышали приблизительные суммы — дара речи лишились. Потом ругались. Один по-русски, другой по-фински. (Для финна, при их экономности — это вообще безумие.) Потом русский сказал: „Да, мой дорогой, ты влюбился всерьез и я буду за тебя молиться, чтобы у тебя все было хорошо“, и финн сказал: „Я тебя не осуждаю, я уважаю твои чувства, потому что ты хороший человек, я буду за тебя молится“. Поэтому, раз за меня молятся два священника, я решил еще подождать. А потом, я верю в твою порядочность, и знаю, если бы тебя не мучили сомнения, ты бы наотрез отказалась от моих денег, которые я предложил тебе вчера. Я, сознаюсь, это сделал специально, чтоб еще раз убедиться в тебе. Если бы ты не сомневалась, то я бы услышал в ответ: „Как я могу взять деньгиу человека, который заработал из-за меня предынфарктное состояние!“ Поэтому верю, что в тебе идет борьба, и буду ждать ее исхода. Мы с детства знаем: „Кроха сын пришел к отцу, и спросила кроха: Что такое хорошо, а что такое плохо?“ Я знаю, что я хороший человек, и ты знаешь это. И не можешь поступить подло по отношению ко мне, используя меня только из-за денег и думая, чего не брать, коли дает. Ты так думать не можешь! Потому что знаешь, „что такое плохо“. Знаешь, что Бог покарает. Значит еще не все потеряно. А если и сделала мне больно, то не специально, а случайно, и думаю, очень сожалеешь. Не волнуйся, я все пережил и простил давно тебя, потому что люблю. Мне кажется, и в тебе это чувство где-то тлеет, может, ты его боишься, и даже мысль такую отгоняешь. Поэтому, жду своего дня рождения, и твой вердикт, что в любом случае будет подарком, или „Прости и забудь!“ (я готов к этому — конец мучениям), или „Мы с Аней — твои!“. Я готов, но уже к серьезному разговору, без кокетства, женских выкрутасов и ссылок на непредсказуемость женского характера и то, что „я все время разная“. Женщина и должна быть разной: на работе, дома, на улице, в обществе, на кухне и в постели. Но она должна быть одинаковая в одном — в отношении к своему мужчине. Все, теперь дело за тобой! Нужны будут еще деньги, сообщи из Таиланда адрес. Твой, Иван».

Месяц действительно протекал спокойно для него. Он стал забывать про боль обиды. Созваниваться было не реально, она просила этого не делать, так как сказала, что отключит телефон — слишком дорого. В общем он ждал ответа и поздравлений.

Она наслаждалось жизнью по максимуму. Этот Вей-но влюбился в нее по уши и был готов сделать все, что она не попросила. Русского жаль конечно, маялся сердечный, но что поделать, он — не ее выбор. Она ж не виновата, что ей лучше с Вейно. Рыба ищет, где тише, а человек, где лучше! Поэтому и объявила ему, что улетает. Пусть так и думает. Раз денег прислал — значит верит. Ну и пусть. Ему же будет легче — меньше страданий. Неужели сам не понимает, что в Россию она никогда не поедет жить. Ей нужен иностранец, и, главное, богатый. А Вейно пока то, что необходимо. Своя фирма, большие деньги. Она уже договорилась, что часть акций будет переписано на нее — для мелких расходов, будет квартира в центре, которую он также запишет на нее, затем он разводится и женится на ней. Осенью помолвка. А там видно будет. Надо русскому только написать письмо, чтоб не тешил себя иллюзиями, но в тоже время оставляя его на крючке. Есть в нем все-таки что-то. И не только связанное с деньгами. Жаль было бы потерять его навсегда.

«Здравствуй! С днем рождения! Извини, что молчала столько дней. Мне нужно было время, чтобы все обдумать.

Ты ведь знаешь, что меня очень волнует будущее моей дочери, и мне нужно думать о том, как будет лучше прежде всего ей. Я не могу жить без нее, и я знаю, что муж не позволит ей жить вне Финляндии. При том, что я ее мать, она все равно финка. Я не смогу выехать вместе с ней без разрешения отца.

За эти дни, что я провела в Таиланде, я убедилась воочию, как они любят друг друга. Я не смогу их разлучить. Поэтому, я вынуждена сказать тебе, (как бы сложно это не было), что я не смогу жить с тобой в СПб. Мы можем продолжать по-прежнему иногда встречаться, если ты захочешь, конечно. Я желаю тебе всего наилучшего, но я не могу предпринять ничего такого, что могло бы повредить Ане. Надеюсь, ты поймешь меня. Я очень ценю твою любовь и заботу обо мне. Может еще никто и никогда меня так не любил. Если тебя разозлит это письмо, то не присылай гневного ответа. Оставь о себе добрую память. Я ее сохраню. Забудь меня. С наилучшими пожеланиями…