— Ты стал североамериканцем, поросенок.
— Думаешь?
Как то так получилось, что, несмотря на все то плохое, что произошло между нами — случись беда, и мы снова общались как раньше, не как Государь с подданным, а как два крымских пацана. Все-таки прав был один писатель, что крымские мальчишки — это особая порода. Ни один из нас не родился в Крыму — но Крым сплотил нас настолько, что даже после казуса с Анахитой, после нескольких скандалов — ни Николай, ни я не помнили о них. Мы помнили — только черные, щелявые зубья скал, растущих прямо из-под воды, бледно-голубое небо, обжигающее до волдырей солнце и то, что дружба — это то, ради чего надо всего себя не пожалеть.
По крайней мере — я надеюсь, что Николай помнит именно это. Я — помню.
Николай смотрел на меня и в глазах его был вопрос
— Это не так. Просто подумай на досуге… когда все это кончится о том, что я сказал. Что-то не так. Кто обеспечивал эксфильтрацию?
— Граф Комаровский. Он работал в Париже… примерно так же как ты. Я убедился… это очень эффективная работа.
Я не сказал: какого черта ты послал дилетанта, придурок?! Но подумал.
Дело в том, что я слышал про графа Комаровского. И про то, что он сделал в Висленском крае — тоже слышал. Мир разведки и специальных операций — очень тесный, все и подлость, и героизм быстро становятся известными. За отца он расплатился с лихвой, его действия позволили сорвать планы сразу нескольких разведок… но проблема в том, что это не делало его профессионалом. Профессионалом боя. Его Императорского Величества Польский гусарский полк, и отряд специального назначения, приписанный к амфибийным силам флота — это все-таки несколько разный уровень, как не крути. Ты можешь стрелять как… Бог, среди поляков много отменных стрелков, они как на вулкане живут — но это не делает тебя снайпером. Сложно объясняю. Попробую проще. Если ты отстрелял десять патронов по мишени, расположенной в полутора километрах от тебя и попал один раз — ты не снайпер. Если ты отстрелял десять патронов по мишени расположенной в восьмистах метрах от тебя и попал десять раз — ты снайпер. То, что сумел сделать граф Комаровский в Варшаве и в северных воеводствах — это могло быть не столько подготовкой, сколько удачей. Нет базы, нет нескольких лет базового образования и подготовки, которые нужны, чтобы быть профессионалом. А у меня — они не только есть, за мной — десяток с лишним лет противостояния самому страшному террору, какой только может быть в разных уголках земного шара. Я был в Мехико, Сан-Пауло, Тегеране, Бейруте, Белфасте… Господи, больше чем в половине горячих точек мира. И значит, именно меня надо было посылать туда.
Но я знал, почему Николай этого не сделал. Нет, не потому что он что-то думал… плохое. Просто это была ошибка, которая хуже любого преступления. Разведка — задействовала меня на эксфильтрации самого ценного агента из всех, которые когда-либо были у русской разведки — и Николай подчинился суровой необходимости найти другого человека. Он просто не имел права — сорвать вывоз агента Сокол.
И расплатился — собственной семьей.
Черт, как же все скверно…
— Когда прибудут люди? Каким образом?
— Знакомым тебе.
— Кто они?
— Я же говорю — группа противодействия. У них свои задачи… но у них задача найти тебя. Они знают тебя в лицо, все. Если ты даешь им команду — это цель высшего приоритета для них.
— А до того?
— А до того… диверсии, саботаж… чем глубже увязнут здесь эти проклятые педерасты — тем лучше. Надо выиграть время, затянуть ситуацию — пока я не найду и не вытащу свою семью. Как можно больше времени для решения проблемы. Поэтому — до того, как поступят новые данные, я разрешаю тебе использовать ресурсы так, как ты сочтешь нужным в целях нанесения Британии максимального ущерба…
— Я согласен. Потом?
— Потом… как только ты сделаешь дело, поросенок… держись подальше от Великобритании. Для старой доброй Англии наступит судный день…
