Время гарпий - [32]

Василия Кирилловича Тредиаковского намного меньше волновали вопросы государственного управления и укрепления государственной мощи, чем титана науки и просвещения своего времени Ломоносова, в характеристике личности которого удержаться от античной аллегории.

В противоположность Ломоносову Тредиаковский отводил реальной истории служебное, подчиненное положение. Он утверждал, что чем отдаленнее эпоха, изображаемая в поэме, тем свободнее будет чувствовать себя поэт в творческом порыве, не сковывая свою фантазию… достоверностью. И поэтому для своей поэмы выбрал «времена баснословные или иронические», ориентируясь на эпопеи Гомера, которые, по мнению Тредиаковского, не были и не могли быть созданы «по горячим следам».

Выбор сюжета определила и нравственная позиция Тредиаковского, считавшего, что все события реальной истории, прежде чем стать основанием эпопеи, должны откристаллизоваться в народном сознании, получить единую нравственную оценку. А преждевременная канонизация еще не забытых реальных личностей, навязываемая эпосом оценка реальным событиям — являлась, по его мнению, неэтичной. И это, согласитесь, было не лишено оснований. Баснословность героев, их действительная легендарность, с точки зрения Тредиаковского, должна была вначале оставить неизгладимый след в народной памяти, откристаллизовавшись в общее представления о них, их роли в судьбах своего государства, народа, эпохи, т. е. получить нравственную оценку.

Однако следует заметить, что ни Тредиаковский, ни Ломоносов — не снискали большого литературного успеха, а поэма Василия Кирилловича еще и подверглась осмеянию современников. Решиться воспользоваться их опытом мог лишь человек… твердо знающий, что идеологическая ценность его произведения — перевесит литературные достоинства. Он так и говорит… будто он представляет собой ЧК от эпической поэзии. Его лирический герой олицетворяет саму диктатуру пролетариата, атакующего общественный уклад.

Я буду писать / и про то / и про это,

но нынче / не время / любовных ляс.

Я / всю свою / звонкую силу поэта

тебе отдаю, / атакующий класс.

— По примеру Ломоносова Маяковский пользуется новыми средствами, создавая эпическое полотно афористичными рублеными фразами, отдававшими особой непререкаемой категоричностью, не допускавшей ни возражения, ни размышления, ни собственной внутренней работы читателя, — задумчиво продолжала девочка, открыв глаза после декламации. — Владимир Владимирович пользовался инструментарием очень мощного поэтического дарования… Но этот серьезный дар он использует, как… бандитский кистень, заявляя, будто приравнял перо к штыку. Хотя перо и берут в руки, чтобы штыком поменьше пользоваться.

По сути, своей поэмой он затыкает рот не только живым людям, переживавшим в это время достаточно тяжелые дни, но и всем, кто погиб в гражданской войне. А в таких войнах героев не бывает. К тому же… все еще помнили недавние события, а покушение на Ленина свидетельствовало, что его деятельность воспринималась далеко неоднозначно. Маяковский написал эту поэму сразу после смерти Ленина как раз затем, чтобы его герой не получил со временем нравственную оценку всего общества, чтобы у потомков, к которым он обращается от себя лично, — осталась именно его оценка канонизированного героя. А это… как-то неэтично, наверно.

— Он доказывает, что его герой имел некую важную миссию, — говорила девочка ровным голосом, не обращая внимания на Эвриале, начавшую беспокоиться. — Это подчеркивается изобразительными средствами. В начале поэмы отдельными эпизодами подаются народные ожидания «солнцеликого заступника». Появляющийся затем Ленин сопровождаем солнцем, которое в русском фольклоре всегда включалось в символику Христа. Но, если взять эту его ассоциацию, то хочется спросить, а в чем так уж страдал Ленин в период своей эмиграции или гражданской войны? Почему-то только другие за его миссию страдали. А Христос только сам пошел на крест, один. И он никогда не призывал ни у кого отнимать достояние силой, он говорил, что каждый может поделиться, но лишь добровольно.

— Нами / к золоту / пути мостите.

Мы родим, / пошлем, / придет когда-нибудь

человек, / борец, / каратель, / мститель!

— А что за идея, когда строится общество, когда ни у кого не должно быть частной собственности? Это общество рабов, что ли? Может, монахов в веригах, не имеющих личного достояния? При этом ежедневно подчеркивается «растет благосостояние советских людей», — так, значит, мы все дальше уходим от этих «идей»?..

И эти вопросы показывают, что автор поэмы сам плохо понимал происходящее, но считал возможным для себя канонизировать идеи, причем, в форме, отрицавшей любое обсуждение, — обвиняющим тоном сказала автор анонимной тетрадки. — Обозначенная в поэме ленинская функция заступника, мессии, сопровождаемого солнцем, сравнение «вожака пролетариев» с Христом, делает образ героя поэмы как агиографический. То есть сама эпическая поэма приближается к классическим образцам этого жанра — к мифологии.

Как только ее одноклассники услышали слово «мифология», в классе началось некоторое брожение: девочки в изнеможении закатывали глаза, мальчики делали вид, что устраиваются поспать, лишь ее сосед сзади сидел прямо, невозмутимо глядя перед собой. Но как только она начала говорить, движение прекратилось, весь класс с интересом приготовился слушать ее «мифологические» пояснения.