Время действовать - [51]
Зверь удивленно таращился на меня, высунувшись из машины.
— Нету номера, — отрезал я. — У него секретный телефон.
Зверь смешливо осклабился. Потом откинулся на спинку и захохотал. Он хохотал долго и так радостно, что я пожал плечами и сам заулыбался.
— Ты такой incompetente, — кудахтал он. — Тебя наверняка взяли бы в шведскую полицию.
13
Вечернее солнце нагревало высокий фасад «Утренней газеты». Из дверей шли и шли люди, становились в очередь к автобусу, отмыкали замки велосипедов, заводили моторы автомашин. По крайней мере, освободили моей машине место для стоянки.
Я поднялся лифтом на третий этаж. Семь лифтов было в подъезде, все изысканно разукрашенные и оборудованные дизайнерами. Более всего они напоминали вытрезвительные камеры отделения полиции в районе Норрмальм.
В коридорах было суетливо — час первого выпуска. Люди пробегали мимо с листочками в руках, возле центральной редакции рассеянно здоровались и мчались дальше, к своим клавиатурам, чтобы породить новые нетленные строчки.
В этот час тут могло быть по-настоящему напряженно, даже вахтерам в будке у лифтов приходилось откладывать в сторону «ФИБ-Актуэльт».
Тарна в его кабинете не было. Я остановился у стола. На нем лежало несколько листочков с заданиями. Я рассеянно проглядел их:
«Опять столкновение у Мидсоммаркрансен. Не пора ли поставить у карусели плакат с черепом и костями? Патрик через Тору 31.8».
«Плот бритоголовых в Старом городе заблокирован из-за строительных работ. Где они сейчас? Схема? Патрик через Тору 29.8».
Интересно, подумал я, кто такой Патрик. Один из этих мужественных провидцев в окружении шефа? Задания указывали на широту его квалификации. Тарну явно было на них наплевать. Но Тору было жалко.
В дверь влетел Тони Берг.
— Какого черта ты тут ошиваешься? — рявкнул он.
— Ищу Тарна.
— Он в суде.
— Каком еще суде?
— Против хольмеровского телохранителя. Избиение. Но Тарн скоро придет. Один из обвиняемых не явился. Так что пришлось все перенести.
— Погоди, — вставил я. — Ты говоришь, что один из полицейских, обвиняемых в избиении, взял и наплевал на суд?
Тони Берг кивнул:
— А какого черта? Что ж, наказывать людей за то, что они задали взбучку какой-то мрази?
Я засмеялся.
— Ханс Хольмер, — сказал я. — Шведский Пиночет.
— Ты бы поостерегся! — Голос Тони Берга звучал угрожающе.
— Кого это?
— А ты не знаешь?
— Знаю, — ответил я. — Ты слышал, что он послал письмо в «Ньюсуик» и добился публикации?
— Нет, а в чем дело? — В голосе Тони Берга слышалось подозрение, но и явная заинтересованность. От меня он ничего хорошего не ожидал.
— Ну, он заявил, что не мог вывести войска на улицы. Они не были обучены обращаться с гражданскими, как полиция, и могли открыть стрельбу.
Тони Берг испытующе посмотрел на меня.
— О ком это ты говоришь?
— О Пиночете, — сказал я. — Его я знаю. А Хольмера никогда не встречал. Не мог к нему попасть. Очередь на Бергсгатан была слишком большая, когда этот позор нашей нации проводил пресс-конференцию.
В коридоре показался Тарн. Плащ хлестал его по коленям. Из-под шляпы текли струйки пота.
— Ну, чем дело кончилось?
— Отложили на пять недель.
Он мельком глянул на меня, и я понял, что ему не нужны от меня никакие комментарии. Тони Берг выразительно посмотрел на нас обоих.
— Ну ладно, — сказал он, — вам небось надо потолковать о своих делах.
И демонстративно закрыл за собой дверь. Тарн уставился на меня. Потом ухмыльнулся и заявил:
— Милый, ты вроде постарел.
— Ничего не срабатывает. Ты знаешь, что за Карлом Юнасом Бертцером полиция наблюдает? Я был там и видел.
— А они тебя засекли?
Я помотал головой.
Тарн не сказал ничего и направился к своему столу. Набрал номер, уселся, закурил сигарету, приготовил бумагу и ручку — все это единым привычным движением.
— Привет, это Тарн, — сказал он в трубку. — Как дела с ограблением броневика?
Он слушал и кивал. Потом сказал:
— Слушай, а зачем вы установили наблюдение за Бертцером, стариком Бертцером, который был шефом «Сентинел»?
Ответ, видно, жег ему ухо. Он посмотрел на меня и скривился.
— Да ладно, успокойся, черт ты этакий. Нам сообщил какой-то его сосед, который прогуливал собачку. Ну да, она лает только на легавых.
На этот раз ему долго что-то объясняли. Он кивал, иногда как-то похрюкивая, и порой что-то записывал.
— О'кей, — сказал он наконец. — Конечно, ни слова. Ты же меня знаешь! Ах, это — да... Я уж думал, мы об этом забыли! О'кей, береги себя.
Тарн положил трубку и хмыкнул. Погасил сигарету, не глядя на меня.
— Они напали на верный след. Я не могу передать все в точности так, как он говорил, ты же слышал. Могу только сказать, чего он не хотел рассказывать. Но помни, что это лишь мои догадки.
Узнаешь какие-то факты, об остальном догадываешься — нормальная журналистская работа. Я кивнул, показывая, что понял.
— Думаю, они знают, кто ограбил броневик. У них, может, даже есть несколько имен. Но они пока еще никого не взяли.
Хвастают, что знают все, но доказать ничего не могут — нормальная полицейская работа. Я кивнул еще раз.
— Бертцер имеет к этому какое-то отношение. Но какое? Замешан или что-то подсказал полиции? Они его опекают, но... охрана это или слежка? Мне не сказали. — Тарн мрачно посмотрел на меня и добавил: — Но они убеждены, что Бертцеру придется плохо сегодня ночью, когда стемнеет. Я же полагаю, что придется плохо и еще некоторым.
Будущее Джимми Кьюсака, талантливого молодого финансиста и основателя преуспевающего хедж-фонда «Кьюсак Кэпитал», рисовалось безоблачным. Однако грянул финансовый кризис 2008 года, и его дело потерпело крах. Дошло до того, что Джимми нечем стало выплачивать ипотеку за свою нью-йоркскую квартиру. Чтобы вылезти из долговой ямы и обеспечить более-менее приличную жизнь своей семье, Кьюсак пошел на работу в хедж-фонд «ЛиУэлл Кэпитал». Поговаривали, что благодаря финансовому гению его управляющего клиенты фонда «никогда не теряют свои деньги».
Очнувшись на полу в луже крови, Роузи Руссо из Бронкса никак не могла вспомнить — как она оказалась на полу номера мотеля в Нью-Джерси в обнимку с мертвецом?
Действие романа происходит в нулевых или конце девяностых годов. В книге рассказывается о расследовании убийства известного московского ювелира и его жены. В связи с вступлением наследника в права наследства активизируются люди, считающие себя обделенными. Совершено еще два убийства. В центре всех событий каким-то образом оказывается соседка покойных – молодой врач Наталья Голицына. Расследование всех убийств – дело чести майора Пронина, который считает Наталью не причастной к преступлению. Параллельно в романе прослеживается несколько линий – быт отделения реанимации, ювелирное дело, воспоминания о прошедших годах и, конечно, любовь.
Егор Кремнев — специальный агент российской разведки. Во время секретного боевого задания в Аргентине, которое обещало быть простым и безопасным, он потерял всех своих товарищей.Но в его руках оказался секретарь беглого олигарха Соркина — Михаил Шеринг. У Шеринга есть секретные бумаги, за которыми охотится не только российская разведка, но и могущественный преступный синдикат Запада. Теперь Кремневу предстоит сложная задача — доставить Шеринга в Россию. Он намерен сделать это в одиночку, не прибегая к помощи коллег.
Опорск вырос на берегу полноводной реки, по синему руслу которой во время оно ходили купеческие ладьи с восточным товаром к западным и северным торжищам и возвращались опять на Восток. Историки утверждали, что название городу дала древняя порубежная застава, небольшая крепость, именованная Опорой. В злую годину она первой встречала вражьи рати со стороны степи. Во дни же затишья принимала застава за дубовые стены торговых гостей с их товарами, дабы могли спокойно передохнуть они на своих долгих и опасных путях.
Из экспозиции крымского художественного музея выкрадены шесть полотен немецкого художника Кингсховера-Гютлайна. Но самый продвинутый сыщик не догадается, кто заказчик и с какой целью совершено похищение. Грабители прошли мимо золотого фонда музея — бесценной иконы «Рождество Христово» работы учеников Рублёва и других, не менее ценных картин и взяли полотна малоизвестного автора, попавшие в музей после войны. Читателя ждёт захватывающий сюжет с тщательно выписанными нюансами людских отношений и судеб героев трёх поколений.
Посол Норвегии найден убитым в бангкокском борделе. В Осло спешат замять скандал и командируют в Таиланд инспектора полиции Харри Холе: ему предстоит провести расследование как можно более конфиденциально. Оказавшись в злачных местах Бангкока, среди опиумных домов и стрип-баров, Харри постепенно обнаруживает, что в деле с убийством далеко не все так очевидно, как казалось вначале. Тараканы шуршат за плинтусами. Кто-то притаился во тьме, и этот кто-то не выносит дневного света. Впервые на русском — долгожданный детективный роман от признанного мастера жанра, главного конкурента Стига Ларссона.
Чтобы замять скандал с подстреленным во время саммита в Осло американским спецагентом, полицейского следователя Харри Холе переводят в Службу безопасности, где ему предстоит выявить связь между королями подпольного рынка оружия и группой неонацистов. Харри выходит на весьма подозрительную сделку: некто приобрел за большие деньги киллерскую винтовку с оптическим прицелом. Коллега Харри, норвежка Эллен Йельтен, убеждена, что в этом деле не обошлось без большой политики. Догадка стоит ей жизни, но американец все равно продолжает следствие.
В Сиднее зверски убита молодая норвежка Ингер Холтер. На помощь австралийским коллегам полиция Осло посылает следователя Харри Холе. В Австралии Харри подстерегает множество неожиданностей. Здесь он обретет и потеряет и добрых друзей, и свою большую любовь. А поиски жестокого убийцы, подобного страшному змею Буббуру из сказаний австралийских аборигенов, станут для Харри глубоко личным делом и превратятся в смертельную схватку с загадочным и многоликим врагом.
Поистине в первом снеге есть что-то колдовское. Он сводит любовников, заглушает звуки, удлиняет тени, скрывает следы. Разыскивая пропавшую Бирту Беккер, Харри Холе приходит к выводу, что годами в Норвегии в тот день, когда выпадает первый снег, бесследно исчезают замужние женщины.Впервые Харри сталкивается с серийным убийцей на своей родной земле. Преступник, которому газеты дали прозвище Снеговик, будто дразнит старшего инспектора, доводя его до последней грани безумия…Перевод с норвежского Екатерины Гудовой.