Время делать ставки - [62]

— Нисколько не удивлена.

— А потом, Мария, оказалось, что ваш босс — это мой однокурсник Родион, с которым мы поддерживаем отношения. Установить это удалось почти сразу, но Ольге и вам ничего не сообщили, чтобы сохранять достоверность негативных отношений между вами. В том, что вас определят в одну пару, мы не сомневались. А тут еще и Родион затеял комбинацию.

— Комбинацию? — переспросила я. — Да, пожалуй, следовало бы объяснить, почему вы, босс, указали мне именно на Благовещенского?

— А тут все очень просто, — отозвался он. — До смешного просто. Повезло. Наконец-то повезло. Помнишь, ты установила «жучок» в квартире Храмова?

— Ну конечно.

— «Жучок», как мы все тут знаем, может срабатывать на звук. Я запеленговал сигнал, и оказалось, что это не что иное, как разговор между Храмовым и Благовещенским, касающийся как раз убитых девушек и по ошибке убранного Гараняна.

— Разговор? Телефонный?

— Нет! Прямой! Виталий Храмов искал убийц своей девушки, а убийцы сидели буквально за стеной и обсуждали, как понадежнее спрятать концы! Михаил Сергеевич костерил Геннадия и говорил, что Ованесяна все равно нужно убирать и находить исполнителя, иначе Бражнин не продаст его акции. Я попросил тебя намекнуть Благовещенскому, что из тебя могла бы получиться неплохая кандидатура на эту роль. Вот, собственно, и все. Слишком просто, правда? Храмов потерял самоконтроль и прокололся, как дилетант. Впрочем, теперь и он, и Ованесян сядут, и очень плотно. А акции…

— Что — акции?

— Акции, вероятнее всего, достанутся этому генералу Бражнину, который, наверное, и затевал свару между двумя компаньонами, чтобы выиграть самому. Молодец! Все сделал технично. Жаль, что я не могу поблагодарить его лично.

— Почему, босс?

— Да потому, что не знаю, где его искать, этого хитрого Бражнина!..

— У нас, конечно, есть на него досье, — отозвался полковник Крыжалов, — но все данные устарели. Да и подкопаться к нему куда сложнее, чем к Храмову и Ованесяну. Не говоря уже о пешках типа Каморина и Благовещенского. Кстати, судя по всему, решение Храмова убрать Ованесяна оправдано. Не по Уголовному кодексу и не по-человечески, а чисто логически: Ованесян, по нашим данным, намеревался в свой черед убрать Храмова. Быть может, Бражнин обещал ему то же, что и Михал Сергеичу. Приезд Гараняна, Отпетого бандита, из Краснодара едва ли можно назвать случайностью.

— Все ясно, — сказала я. — Потом была операция по захвату «Бункера», доступ к главному залу был получен через эвакуационный тоннель, который открыла вам Ольга, и даже если бы не она, то все равно он был бы открыт так или иначе. Я повела себя так, как и должна была вести при том минимуме информации, который у меня был. Все хорошо, что хорошо кончается.

— Особенно для генерала Бражнина, — заметила Ольга и залпом выпила бокал коньяка, который она мусолила в руке, наверное, уже с полчаса.

— Да, — кивнула я, — и еще неясен момент, а кто же все-таки убил Гараняна? Кто был первым исполнителем того, к чему хотели подтолкнуть меня?

— Чисто логическая задача, — сказал Родион. — Довольно интересная, хотя и необязательная к решению.

— И все-таки хотелось бы найти ответ. Ведь вы, босс, говорили первый, что Инна Малич пришла именно к нам, и нас это ко многому обязывает.

Босс передернул худыми плечами:

— Говорил. И не отказываюсь от своих слов. Ну что же, попробуем рассуждать здраво. Ясно, что Гараняна убила одна из пяти девушек. Заказ был дан Амалии Шпеер. Но в этот день на сцену она не выходила и просидела в знакомой тебе, Мария, гримерке. Да и тебе, Оля, тоже. Она передала заказ одной из четырех выходивших в этот вечер на арену профессионалок. Смешно предполагать, что она сделала это для отвода глаз, чтобы убить Гараняна все-таки самой. Это было бы нелепо. Итак, Амалию Шпеер мы исключаем сразу. Далее. Катя Деева. По алфавиту она идет первой, точно так же она и была убита — первой. Ее мы исключаем, равно как и идущую вслед за ней по списку Марину Иванникову, — сказал Родион.

— Почему же?

— Потому что я навел о них справки. Обе не числили в своих достоинствах такое, как меткость.

— Сомнительное суждение. Уж не у Гены ли Благовещенского вы спросили?

— А что? Почему бы и нет? Ладно. Не будем препираться. Остались две дамы: Петра Ионеску и Инна Малич. Петра Ионеску совершенно подходит для роли киллера — подготовлена физически, крепка, атлетична, прекрасно владела всеми видами оружия, включая злополучные дротики… но есть один нюанс. Ионеску и Шпеер ненавидели друг друга, это я узнал доподлинно. Никогда, никогда Петра не стала бы выполнять просьбы Амалии, особенно такой просьбы.

— Мне кажется, босс, что вы вешаете нам лапшу на уши, — сказала я. — Я же чувствую. По вашему тону. Ну-ка говорите начистоту. Вы и без того долго водили меня за нос.

Родион Потапович рассмеялся, а потом, почесав в голове, сказал:

— Ты права. Я с самого начала знал, кто убийца. Помнишь, Виталий сказал мне, что Инна путала правое и левое? В самом деле, есть такая болезнь. Так вот, я специально пошел в «Бункер» на это шоу — о, какого риска мне это стоило! — чтобы подтвердить свою догадку. Благовещенский сказал, что в ложе сидели только Ованесян и Гаранян. Ованесян всегда сидел на своем месте, то есть слева. Бросок дротика производился в тот момент, когда освещение зала приобретало багрово-красный цвет — цвет поражения. При этом сохранялся минимум видимости, так, чтобы движений киллера нельзя было зафиксировать. Правда, белые тоги посетителей видны и при таком освещении, особенно при хорошем зрении и хорошей координации движений. Именно такие качества были у Инны Малич. И именно поэтому она идеально попала в глаз расположившегося в той самой ложе человека, но не господина Ованесяна, сидящего слева, а сидящего справа — Гараняна.