Время "Ч" - [20]

На углу Гервасио и Нептуно он видит Исраэля Тапанеса и Карлоса Гонсалеса. Бенитес обменивается с товарищами приветствием и смотрит на часы: ровно девять. Он достает из кармана белый платок. Проходит еще около четверти часа, и рядом с ними останавливается машина. Через открытое окно чей-то голос подзывает Бенитеса. В машине сидят трое, один из них, вероятно, очень маленького роста, торчит одна голова. Его имя Сосита.

За рулем сидит грузный светловолосый человек. Это Хильдо Флейтас, руководитель группы. Он единственный, кто знает маршрут поездки. Ему не суждено вернуться назад: он погибнет у стен Монкады. Весельчак и балагур, он на протяжении всего пути развлекал своих попутчиков шутками и анекдотами, словно позабыв, что впереди предстоит смертельная схватка с врагом. Третьим в машине был Армелио Ферра. Двое его братьев приблизительно в то же время выезжали в Сантьяго с другой группой. Не теряя времени, люди Бенитеса занимают места. На заднем сиденье располагаются Бенитес, Тапанес и Армелио Ферра. Карлос Гонсалес и Сосита устраиваются рядом с Хильдо. По дороге машина сворачивает на Консуладо и останавливается у трехэтажного жилого дома. Хильдо входит в дом и вскоре возвращается, нагруженный банками с автомобильным маслом. Поверх банок лежит пластинка с записью «Гимна повстанцев». Кто-то замечает, что уже по названию пластинки можно догадаться, куда они направляются. Хильдо смеется. Через полчаса столица с ее бесчисленными огнями остается позади, и машина мчится по Центральному шоссе.

«Если мы выедем из Гаваны, значит, выступление произойдет в Матансасе», — решает Бенитес, украдкой наблюдая за остальными. Лица у всех сосредоточенные, но спокойные. Некоторое время в машине царит молчание. Первым его нарушает Хильдо, разрядив обстановку задорной шуткой. Постепенно завязывается общая беседа. Говорят о Фиделе, о его преданности революционному делу, неутомимости как организатора. Затем разговор переходит на предмет, волнующий всех. Куда они едут? Ради смеха строятся самые немыслимые предположения. Хильдо молчит и хитро улыбается.

НА ПУТИ В ОРИЕНТЕ

Мобилизация людей, приехавших в Ориенте из

самых отдаленных уголков страны, была осуществлена

с поразительной четкостью и в обстановке полной

секретности.

«История меня оправдает»

1

Эрнесто Гонсалес, один из подпольщиков Калабасара, оказался в группе, возглавляемой Хесусом Монтане. В машине Монтане, сером «понтиаке», находились также Габриэль Хиль и еще трое незнакомых Эрнесто людей. Это были члены организации из Лаутона Мануэль Саис и братья Матеу. Всех троих постигла трагическая участь: после штурма Монкады они были схвачены и подло убиты.

Монтане осторожно вел машину, искусно лавируя в густом уличном потоке. Эрнесто откинулся на спинку сиденья и задумался, вспоминая своих родных. Его отец, старый рабочий текстильной фабрики в Калабасаре, горячо симпатизировал Народной социалистической партии, постоянно читал все ее печатные издания. Их содержание вдохновляло его на гневные речи, которыми он разражался в адрес продажных правителей и американского империализма. Поддерживать коммунистов он, однако, не решался в отличие от своего брата Марио Гонсалеса, ветерана НСП. Марио, вся жизнь которого прошла в революционной борьбе, умер от туберкулеза после долгих лет нищеты и лишений. Наконец, к НСП принадлежал еще один родственник Эрнесто, правда, дальний — его неродной дядя. Высокий уровень политизации семьи и давние боевые традиции пролетариата обувной фабрики, где работал Эрнесто, не могли не сказаться на его формировании как революционера.

* * *

Хильдо вел машину со средней скоростью около 80 километров в час. Кто-то заметил, что можно бы и прибавить. «Зачем? — возразил Хильдо. — Как говорится, тише едешь, дальше будешь, да и времени у нас достаточно». К полуночи достигли Матансаса. Тапанес внутренне напрягся: а что, если все произойдет именно здесь, в городе, где он родился? Мысль о том, что он будет сражаться на родной земле, показалась ему замечательной. Тут же он подумал об опасности, в которой могут оказаться его родители. Через несколько минут машина проехала в ста метрах от их дома, Тапанес пытался его разглядеть, но безуспешно: знакомые очертания растворились в ночной мгле.

Матансас остался позади, а с ним и надежды и тревоги Тапанеса. Поздний час и дальняя дорога действовали усыпляюще. Хильдо включил приемник, раздался голос диктора, читавшего последние новости. «Послушай, выключи эту дрянь, дай людям поспать», — сонно пробурчал кто-то. Радио послушно замолчало. Тапанес подремывал; настоящий сон не приходил. «Мне не давало заснуть напряженное чувство ожидания чего-то очень важного», — рассказывал он позже, находясь в тюрьме, соседу по камере.

Проехав небольшой городок Сан-Педро-де-Майабон, Хильдо свернул на проселочную дорогу и остановился. «Передохнем малость», — объявил он одуревшим от сна пассажирам, Тапанес открыл дверцу и вышел, разминая затекшие ноги. Неподалеку от дороги лежал большой плоский камень. Тапанес растянулся на нем, глядя в бездонную черноту неба, усеянного мириадами звезд. Неожиданно его поразило неизведанное доселе ощущение движения звездного небосвода. Кто знает, может, никогда больше не удастся увидеть такую ночь, подумал Тапанес и невольно усмехнулся своим мрачным мыслям. В Санта-Кларе они остановились на несколько минут у бензоколонки и сразу двинулись дальше. Впереди был Камагуэй. «Значит. Санта-Клара тоже отпадает».