Временщики и фаворитки XVI, XVII и XVIII столетий. Книга II - [14]
Народ был прав, так как его возбудили к мятежу похвальные чувства любви и преданности к государю; но не виноват был и князь Вельский, на которого те же бояре-завистники сплели и распустили в народе небылицу. Миролюбивая развязка мятежа, грозившего опасностью боярам, набросила, однако же, весьма неблаговидную тень на правительство, т. е. на Годунова, бывшего душою боярской думы. Присудив к ссылке невинного Вельского, правительство выказало постыдную робость в виду разыгравшихся страстей народных; раз сделав уступку, оно уже не должно было, по усмирении мятежа, прибегать к карательным мерам, преследуя зачинщиков… Бессильное против вооруженной массы, вошедши с нею в переговоры, правительство обрушило свое мщение на несколько отдельно взятых личностей, признанных за зачинщиков и подстрекателей. Они были бы пощажены, если бы, обвиняя Вельского в небывалых преступлениях, не касались Годунова; первого они оклеветали, сказанное ими о втором было почти правда; но Годунов напомнил народу пословицу о Шемякиной суде, отправив невиноватого Вельского в ссылку и той же участи подвергнув Ляпуновых и Кикиных, возбуждавших народ к противодействию его властолюбивым замыслам… Молва затихла; большинство в наказании подстрекателей видело безукоризненную справедливость; к тому же внимание его, кроме того, было отвлечено от Годунова торжеством венчания на царство Феодора Ивановича, венчания, назначенного на 31 мая 1584 года.
Правы ли были наши предки, веруя в разные астрологические и климатические «знамения», когда действительно без них не обходилось почти ни одного важного события в царстве? Необыкновенная гроза возвестила Москве рождение Ивана Грозного; комета предшествовала его смерти… Утро торжественного дня коронации Феодора Ивановича было ознаменовано страшной бурей, грозой и проливным дождем, затопившим в Москве многие улицы. Небо расчистилось и выяснилось около полудня, и торжество началось, сопровождаемое небывалой пышностью. По окончании священного обряда миропомазания, совершенного митрополитом Дионисием, царь, увенчанный шапкой Мономаха, в порфире, во всех регалиях, со скипетром в руке, слушал литургию, во время которой справа от него поместился Годунов, тогда как родной дядя государев, Никита Романович, стоял поодаль, с прочими боярами… Обстоятельство немаловажное, если припомним о строгом соблюдении местничества, бывшего тогда во всей силе и тем более строго соблюдаемого при венчании царском! Почетное место, занятое Годуновым, не могло не обратить на него внимания не только вельмож, но и народа; зависть и злоба светились в глазах первых, что же касается до народа, то он видел в Годунове царского шурина, родного брата царицы и в простоте душевной сознавал, что временщик стоит именно там, где ему стоять следует. Пиры и праздники, длившиеся целую неделю, окончились великолепными маневрами с конскими ристаниями и пушечной пальбой; в течение всей недели колокола московские не умолкали, вторя восторженным кликам ликующего народа. Следуя вековому обычаю, царь ознаменовал свое венчание многими и щедрыми милостями, объявленными народу, вельможам и духовенству. Он уменьшил налоги, освободил заключенных в темницы и всех военнопленных… Пожаловал боярский сан князю Димитрию Хворостинину, Андрею и Василию Шуйским,
Никите Трубецкому, Шестунову, двум Куракиным и трем Годуновым, внучатым братьям царицы; Ивану Петровичу Шуйскому были подарены доходы с города Пскова. Но все эти милости казались обидными в сравнении с милостями, которыми Феодор Иванович осыпал Годунова: он возвел сына шурина в звания царского конюшего, ближнего великого боярина, наместника царств Казанского и Астраханского; подарил Годунову обширные поместья, доходы Двинской области, Ваги и разные казенные сборы московские, рязанские, тверские и северские. Доходы Годунова вместе с жалованьем простирались до десяти сот тысяч рублей серебром, суммы, по тогдашнему денежному курсу, баснословной!.. Пятиглавая дума исчезла, осталась одна, боярская, покорная воле могучего правителя, как тогда называли Годунова.
Велики были к нему милости царские, но немаловажны были и его заслуги. Годунов усмирил мятежи в земле Черемисской, построил многие крепости на луговой стороне Волги и в Сибири, окончательно покоренной русской державе (1585 г.); поддержал приязненные отношения России с Англией и заключил перемирие с Литвой… Бояре завидовали Годунову, злобились на него, но он не обращал на них внимания, твердо уверенный в неизменной благосклонности царя и в дружбе его дяди боярина Никиты Романовича и князя Мстиславского. Льстя им обоим и совещаясь с ними во всех тех случаях, когда был уверен, что совесть их будет соответствовать его видам, Годунов в отношении к ним был
