Сам Франсуа надел перчатку из грубой кожи, бережно взял камень и поднес к глазам. Радостно кивнул, будто даже сам себе и спрятал драгоценность не в инвентарь, а во внутренний карман. Видимо, тоже сталкивался с ворами.
— Надеюсь, ты не думаешь о каких-нибудь глупостях? — спросил Липкий.
— Расслабься, ты не в моем вкусе.
— Я к тому, что никто же не будет пытаться меня преследовать? Потому что это бесполезно.
С этими словами Липкий достал две вытянутые склянки, похожие на те, что используют в химических опытах. Обе закрыты обычными пробками, с цветными жидкостями в них. Первая — яркого синего цвета, а вторая — золотистого.
— Редкие штучки. Изготавливаются не один год. Броненосное зелье, — поднял он синюю, — в нем используются цветы Буреглаза. Он же цветет раз в восемь земных лет. Само зелье после смешения всех реагентов настаивается еще два года. А использовать можно лишь в течение полутора лет. Потом действие пропадает. И даже несмотря на это, стоит оно ого-го…
— Много? — спросил я.
— Много, — кивнул Липкий, — и все равно просто так ты Броненоску не достанешь. Очередь.
— Ага, типа как за айфонами, да?
— Примерно. Только имбицилов поменьше. Про Заклят я вообще молчу. Тоже штучка не из простых.
— Как я понял, они дают защиту от физического урона и заклинаний?
— Броненоска на минуту, Заклят на полторы. Вполне достаточно, чтобы оседлать «лошадку» и убраться отсюда подальше. Это я так, предупреждаю тебя от всяких необдуманных действий.
Я улыбнулся, пожал плечами, дескать, не понимаю о чем он говорит и потянулся за пылью. Мешки были тяжелыми, приятными, воздух вокруг них наполнялся запахом корицы. Хотелось раскрыть один из них и вдохнуть поглубже. Ощутить, как пряный аромат расползается по легким. Десять кило, десять, мать его, кило!
Я вздрогнул, вспомнив слова Охотника о «наркоманах», и поспешно убрал пыль в инвентарь. Липкий, что все это время внимательно и, как мне кажется, несколько осуждающе следил за мной, заговорил.
— Хочешь нюхать или чего доброго… — он замолчал. Лишь указал на вену, имитируя укол, — дело твое. Дам совет, не стоит оно того. Я видел многих Ищущих, точнее, какие они Ищущие? После этого просто Игроки. Все плохо кончали. Поэтому лучше не увлекаться… Что ж, раз дело сделано, — он поднялся на ноги, — и обе стороны вполне довольны друг другом.
Франсуа протянул мне руку. Я пожал ее, после чего брезгливо вытер. Торгаш оправдывал свое имя — пальцы оказались липкими, точно он запустил их в пакет с зефиром. Игрок залпом выпил сначала золотистую склянку, потом настал черед синей. Его передернуло, а руки покрылись гусиной кожей. Та потемнела, словно откусанное яблоко, что отложили и забыли.
Липкий шутливо поклонился и торопливо пошел в сторону. Наверное, он и вправду оставил где-то рядом со входом запряженную «лошадку». Стоит ему сейчас вскочить на спину животному и пуститься наутек, как камень пропадет навсегда. Исчезнет вместе с торгашом, который заляжет на дно. В этом я не сомневался.
Однако до двери Липкий не дошел. Спящий бродяга лихо вскочил на ноги, в его руке мелькнул клинок, а воздух сотрясся от звона стали. Четвертый меч Империи, а по совместительству дядя Троуга, недоуменно смотрел противника. Еще бы, только что Врейг нанес сокрушающий удар. Такими казаки разрубали врага от плеча до бедра. Однако Липкий лишь отскочил в сторону и теперь гневно смотрел то на бродягу, то на дверь, которую тот своим могучим телом перекрыл.
— Хозяин, беги за Вэрингами! — чуть ли не завизжал Липкий. — Ты видел, он первый на меня напал!
— Ничего я и не видел, — отвернулся бармен и полез за чем-то под стойку.
— Ах так! — чуть не задохнулся от злости торгаш. — Вы видели? — теперь он обратился к моим спутникам.
Лиций тут же опустил голову, Рис закусила губу, а Троуг фыркнул. И, видимо, тут Липкий все понял.
— Ты! — ткнул он пальцем в меня. — Ты!..
— Ровным счетом не понимаю, о чем вы. Наша сделка прошла наилучшим образом. Вам же теперь надо поторопиться, пока не кончилось действие Броненоски. Или как там называлось то зелье?
Врейг благодарно кивнул, смекнув в чем дело. А Липкий заскрипел зубами от злости. Я его понимал. Торговец против воина, болтун против бойца. Франсуа привык всегда действовать чужими руками. И до поры это работало. Пока он столкнулись лбами две силы.
— Мрази! — крикнул он. — Мрази! Помогите! Помогите, убивают!
— Доказано, что лучше кричать «пожар» вместо «убивают», — подсказал я, удивившись собственной циничности, — больше людей отзывается.
— Да пошел ты, — ответил мне Липкий и вынул какую-то странную трубку.
Он направил ее на Врейга и в близкого родственника Троуга устремилась струя пламени. Огнеметчик из торгаша вышел неплохой, потому что четвертый меч Империи закричал нечеловеческим голосом. Я смотрел на осыпающиеся искры Вуали и не понимал, что происходит.
Объятый пламенем «бродяга» бросился в сторону, уходя из-под линии огня и успел наложить заклинание, благодаря которому перестал гореть. Липкий стал разворачиваться вслед за ним, однако в этот самый момент его игрушка потухла. Я покачал головой, мощная штука.
Видимо, артефакт нужно было как-то перезарядить, но сделать это торгаш не успел. Врейг повалил противника, перехватил руку и пару раз хорошенько приложил ее о пол. Причинить вред Франсуа действительно было нельзя, но вот остальные его рефлексы работали в привычном режиме. Пальцы разжались и артефакт отлетел на десяток шагов в мою сторону. Пока эта парочка возилась на полу в партере, я тихонько подобрал вытянутую медную дудку с крохотной кнопочкой сбоку.
