Времена не выбирают - [7]

— Ну давай, отдохни, — мне стало неловко.

— Шарики, шарики, блестящие. Извиваются. Взрываются фейерверками рассудка. И рядом огромный ёлочный шар, голубой, с серебряными звёздочками. Мне мама его купила на Новый Год… И я подумал: магазин «Галантерея», а он — как Юпитер, всех нас раздавит.

В тот момент я понял, что Миша действительно психически нездоров.

15.

Ночью страшно закричала Таня. К тому моменту, когда я выскочил из палатки, все было кончено. Серёга матерился и грозился прибить «этого недоноска». Из руки у него торчал кухонный ножик, которым разделывали рыбу на кухне.

По словам Тани, Миша подстерёг их с Сергеем на берегу реки и пытался её поцеловать. Серёга оторопел вначале от такой наглости, потом схватил Мишу за плечо и получил удар ножом. Увидев кровь, Миша заплакал, бросился в воду и уплыл в неизвестном направлении.

Доктор Розенбергис нож вытащил и перевязал Серёге руку. Рана, по его мнению, была не опасной. Брови у доктора хмурились, он был недоволен происшествием и плохим качеством перевязочного материала.

Миша не возвращался. К вечеру его начали искать — съездили на островок, прошли вдоль берега в поисках чего-либо подозрительного, добрели до деревушки, расспрашивая у местных, не видели ли они странного гражданина.

На следующее утро об исчезнувшем сообщили в милицию. Приехал сельский участковый, облазил кусты на берегу, ничего не нашёл, и составил протокол.

— Я сразу, как его увидела, так и поняла, что ничего хорошего от таких ждать не приходится, — в тысячный раз повторяла Нина Петровна. Она старалась не смотреть мне в глаза. — А все из-за этой, — недобрительно поджимала она губы и голос её становился слащавым и неестественным. — Если бы не гуляла с кавалерами, так и отдохнули бы все спокойненько.

Инструктора вызвали в город расследовать ЧП. К вечеру он не вернулся, и роль руководителя в очередной раз взял на себя Николай Васильевич. Никакого настроения продолжать поход ни у кого не было, и на следующий день группа самовольно вернулась на турбазу. Плыли мы на этот раз по течению, и добрались до пристани быстро, всего за несколько часов.

Выяснилась странная подробность: никто не знал Мишиного адреса и места работы. Паспорта его не нашли, в рюкзаке остался только свитер и брезентовые штаны. В турбазовской анкете графы с адресом были оставлены пустыми, и регистраторше объявили строгий выговор за служебную халатность.

Поскольку утопленника не нашли, а рука у Серёги через несколько дней зажила, дело заглохло само собой — все решили, что Миша попросту испугался и сбежал.

Мне почему-то казалось, что Миша утонул. Чувство это было странным. Река, столь приветливая и светлая, теперь почему-то представлялась мне зловещей. Я не мог заставить себя зайти в воду, с отвращением глядя на щупальца водорослей, покачивающихся у деревянных мостков. К вечеру я старался отойти подальше от берега, и в голове нет, да и возникали трусливые мысли о том, что сумасшествие может быть заразным, как вирус…

16.

За день до отъезда, лодочно-туристическая группа собралась на прощальную пьянку. Набрали грибов, зажарили их на костре, кинули на сковородку картошку с луком, обильно полив её подсолнечным маслом. Николай Васильевич даже умудрился охмурить турбазовского шофёра и сгонять на УАЗике в районный центр за водкой и консервами. Все обменивались адресами, и я с некоторым испугом представил себе, как в родительскую квартиру приезжает Нина Петровна «проведать» столицу.

— А все-таки хорошо отдохнули, — подвела итог Нина Петровна. — Ну, не без приключений, но главное, что все обошлось. А какая уха наваристая получилась! Так и вспоминаются басни Крылова.

— Надеюсь, ещё встретимся, Саша, — Валерий Аркадьевич пожал мне руку. — Звоните, не пропадайте.

— Ну, ещё по одной, и фотографию на память. — Серёга суетился, прилаживая фотоаппарат на свежем пеньке. — Десять, девять, — механический затвор зажужжал. — Восемь… — Серёга подбежал к нам и присел на корточки. — Не плачь, Татьяна, Я тебе письма писать буду. В Вологду-гду. Четыре, три… Сейчас птичка вылетит!

В турбазовской столовой случился ремонт. Столы сдвинули в угол, цементную стенку расписывал странного вида мужичок в малярном комбинезоне. Поразили меня его безумные глаза, смотревшие в одну точку. Рисовал мужичок с неправдоподобной скоростью. На стене одна за другой появлялись странные рыбы с когтями вместо плавников, в лодках сидели люди-младенцы с огромными головами, покрытыми белесым пушком, а женщина на дне реки прижимала к себе ребёнка с русалочьим хвостом.

17.

Мы возвращались в Москву. Водитель рейсового автобуса попался неопытный. За городом он ещё как-то справлялся с управлением, но, доехав до кольцевой, начал нервничать. Автобус проскочил пару светофоров на красный свет, и на очередном перекрёстке врезался в чёрную «Волгу». Удар был боковым, никто не пострадал, только попадали с полок рюкзаки и авоськи. Из «Волги» вылез генерал в штанах с красными лампасами, напомнив мне о Нине Петровне, резко запахло разлившимся по асфальту бензином.

Мы с Лехой взяли рюкзаки и пошли пешком до ближайшей станции метро. Там мы распрощались, договорившись встретиться за пару дней до начала семестра и выпить пивка. Леха исчез в подземном переходе, а я закурил сигарету и решил немного пройтись.