Времена не выбирают - [4]

— Ну, плывите, пп— Пплывите… Я здесь вообще никакой роли не играю. Психическое поле. Мыльный п-п-пузырь.

— Вот видите, — Нина Петровна была возмущена. — Пузырь… Ему в психушку надо, — зашептала она мне на ухо чесночной струёй, а их на турбазы пускают. А вдруг этот типчик буйный? Да где это видано, чтобы подобные представители отдых нормальным отдыхающим портили?

— Я ведь слышу все, Нина Петровна, — проскрипел Миша. — Пожалуйста, не гребите с таким китайским усердием, осушите весла… И вообще, Мементо мори.

— Сами вы, извините за дурное слово, китаец, и этот ваш Мори…— обиделась физкультурница и начала мне подмигивать. Она явно искала сочувствия и намекала на то, что Миша болен головой.

Пошёл град, вначале мелкий, потом с голубиное яйцо. На третьей лодке кому-то разбило голову, поднялся ветер, и чёрное облако спустилось на воду. Оно прошло метрах в пятидесяти от нас, вырвало с корнем два старых дерева, нависших над водой, ударилось об холм и рассыпалось десятком мелких вихрей.

— Нет, вы подумайте только, он меня китайцем назвал, — возмущалась Нина Петровна.

— Товарищи, — закричал инструктор. — В связи с погодными условиями, мы временно пристаём к берегу. Просьба не разбредаться, поход продолжается. Здание с башенкой — дача музыкального пианиста Святослава Рихтера. Просьба его не беспокоить, товарищ Рихтер нуждается в отдыхе.

Лицо у Миши начало подёргиваться, и из глаз потекли слезы.

— Ты чего, Миша? — Вся эта история переставала мне нравиться.

— Да нет, так. Это все равно, как сказали бы где-нибудь в Лейпциге в восемнадцатом веке: «Тссс, господин Бах играет на органе, пожалуйста, громко не сморкайтесь и просьба не икать…» Я все-таки пойду, послушаю тихонько, вдруг он сейчас репетирует…

— Психопат! — Нина Петровна покрутила пальцем у лба. — Уколы ему надо, а не по родному краю путешествовать…

8.

Вымокли люди, набухли влагой концентраты в бумажных пакетиках. Подул вдоль реки ледяной ветер, и в разгар лета пошёл в среднерусской полосе мокрый снег с дождём. Куда только девалась душная жара…

— Андрей Петрович, надо бы костёр развести. Люди насмерть простудятся. — доктор из Каунаса заботился о коллективе.

— Нам ещё восемь километров.

— Темнеет. Давайте встанем здесь, хорошее место. Поворот реки, поляна.

— Я сказал, не положено, — начал заводиться инструктор. — Сказано, восемь километров надо пройти, значит — надо!

— Ты, инструктор, много себе позволяешь. — Николай Васильевич закусил подмокшую «Казбечину». — Устали люди. Холодно им, пойми. Не пройдут они ещё восемь километров против течения. Тебе что, Андрей, ЧП не хватает? А вдруг утонет кто-нибудь, или воспаление лёгких подхватит, тебе же отвечать придётся.

— Блин, умные все стали. А мне потом на базе рассказывать, мол, дождик пошёл, вот до стоянки и не доплыли.

— Да не нервничай ты, смотри, солнце садится.. Обсушимся, а с утречка дальше пойдём.

— А я говорю по лодкам! — Инструктор вытащил из рюкзака пистолет. — Я здесь командую.

— Ну, давай! — Николай Васильевич пошёл прямо на него. — Стреляй, принимай грех на душу.

— Назад! — взвизгнул инструктор.

— Дурак ты, — у Николая Васильевича появилась на лице странная ухмылка. — Жалко даже тебя, Андрюша. Что ты знаешь обо всем этом. Отдавай лучше пистолет по-хорошему, нашёл себе игрушку.

— Не положено!

— Отдавай, говорю. Вот и славно. — Пистолет оказался у Николая Васильевича. — Слушай меня, ночуем здесь, надо палатки ставить и костерок хорошо бы развести. Кто умеет палатки ставить? Остальные — в лес, за хворостом. Возьмите с собой пару канистр. Если найдёте родник — набирайте, если нет — вскипятим на костре речную воду. — Давай, давай Андрей Петрович, подсоби людям, ты же в походах человек опытный. А за пистолет не переживай, остынешь — тотчас отдам, он мне на хрен моржовый не нужен.

9.

— Этот Николай Васильевич — человек удивительный , — Миша был воодушевлён. — Тоже, конечно, не без выкрутасов, но молодец.

— Ты давай, очкарик, хворост собирай, — Серёга, шахтёр из Воркуты, был раздражён. — Сухой, желательно. Ты вообще, ханурик, костёр хоть раз разводил?

— Сергей, я уваж-жаю ваш тяжёлый труд в забое, но все же…Что вы себе позволяете?

— Ну, е-моё, начинаются столичные штучки! — Сергей неожиданно начал заводиться. — Да предложи они мне в те годы в Москву переехать, я бы ни за что не согласился. Нет, не по мне это. Потому что вы там, в городе, глотки друг другу перегрызёте. Кровососы. Чокнутые все. И ты один из них. Посмотри на себя, физиономия прыщавая, зелёный весь, как фантомас.

— Господи, — Миша присел на упавшее дерево. — Зачем, откуда эта ненависть?

— Ты смотри, ханурик, какая ёлка шикарная. Сушняк, для костра в самый раз. Только не замочи по дороге, — Серёга заржал. Вроде и культурный ты человек, а Богу молишься, будто моя неграмотная прабабка. Та — все повесит в углу иконку, и ну креститься, с утра до ночи. На лбу мозоль натёрла. Молодые грехи, говорят, замаливала.

10.

Наконец, кое-как поставили палатки. Сырые поленья трещали, в котелке бурлил суп из сушёных грибов с картошкой. Чуть позже открыли пять банок «Завтрака Туриста», вскипятили чай, приняли обогревающих напитков и начали расходиться по палаткам.