Времена меняются - [75]

Внезапно до моего слуха донёсся тихий стон. Голос показался похожим на Ленкин, но какой-то не привычный. Сдавленный и, как мне показалось.

— Лена, ты здесь? — прошептал я, облизнув кровь с разбитых губ.

— М-м-м-м, фтеэсь — кое-как разобрал я тихий ответ. У меня от злобы и гнева свело челюсти. — С-с-суки! Они пожалеют об этом. Я приложу все силы, чтобы убедить Живкова расстрелять нахрен этих грязных подонков! Хорошо, что в Болгарии действует высшая мера социальной защиты в виде расстрела.

Пойдя на звук, в углу грязного загона я наткнулся на девочку. Эти сволочи в кровь разбили ей лицо, и, похоже, выбили пару передних зубов. Говорить ей было больно. Мне оставалось только сесть с ней рядом, положить её голову себе на колени и тихонько гладить волосы, успокаивая и обнадёживая. С трудом выговаривая слова, Лена рассказала мне про свои приключения, про Нейджла, про то, как она доверчиво села в машину, как её привезли в этот дом.

Из разговоров своих похитителей она поняла, что сейчас мы в Благоевграде, где на одной из окраинных улочек располагалась резиденция болгарского отделения ЦРУ, приставленная следить за бабкой Вангой и её именитыми посетителями.

Кормить её не кормят, вода для питья в ведре. Пить приходится через край, как собаке. Хорошо, что ноги у нас не связаны. Благодаря торчащей из стены железной полосе, мне удаётся освободить руки. Я мокрой ладонью умыл милое лицо своей боевой подруги, обнял и уговорил попробовать уснуть в ожидании дальнейших событий. Нам бы только из этого подвала выбраться, а тогда этим гадам долго не жить. Державна Сегурност их быстро накроет, наверняка, и в этом городе есть её отделение.

Постепенно мои глаза привыкают к темноте, и я начинаю ориентироваться в этом тёмном и мрачном узилище. Потолок низкий, можно достать до него руками, пол земляной, это даёт некоторую надежду выкопать ночью лаз под стеной. Стена изнутри просто обмазана глиной с торчащей во все стороны соломой, но оштукатуренный это кирпич, или заполнение деревянного каркаса мне не понятно.

Я поднимаюсь и обследую всё пространство. Оно разбито на отдельные отсеки длинными жердями, как принято в традиции болгарских крестьян. Закуты позволяют загнать в подвал разную живность, не перемешивая её между собой. А что если попробовать использовать один из этих дрынов в качестве рокусякубо[90]? Я конечно, совершенно не знаком с японским искусством драки на шестах «бо-дзюцу», но какие-то движения видел, и на нашей стороне фактор внезапности.

Я аккуратно начал выкручивать жердь из распоров. К моей великой досаде, каркасы были сбиты здоровыми гвоздями. Чтобы освободить первый мне потребовалось не менее часа. Только я успел его вытащить и присел отдохнуть, как раскрылась дверь, и в проёме показалось белое пятно лица этого говнюка Линна.

С дневного света ему ничего не было видно внизу. Он опасается спускаться и злобно кричит сверху:

— Борис! Ты меня обманул, ты вместо протоколов экспериментов подсунул мне мошенническую куклу. Это есть отшень, отшень плохо! За это я буду наказывать твоя жена. Я её буду бить палкой. Выбирай, по спина её бить, по голова, или по пятка?

Я, пользуясь тем, что этот гадёныш кричит достаточно громко, на цыпочках подкрадываюсь к лестнице. Прикидываю, где у него должны быть колени и изо всех сил наношу удар под левое колено.

— О! Ш-ш-ш-ит! — Издаёт змеиное шипение этот паразит и валится по ступеням вниз. Мне остаётся только всадить с размаху тонкий конец жерди прямо ему в переносицу. Раздаётся противный хруст, и подлец затихает толи от болевого шока, толи от безвременной кончины.

Ловко у меня получилось! Сейчас его хватятся и начнут искать. Надо встать рядом с дверью и разделаться также со следующим. Нечего похищать чужих женщин!

Действительно, Питер не заставил себя долго ждать.

— Мистер Нейджл! Вы где? Ар ю окей? — послышались встревоженные крики наверху. Вскоре дверь открылась, и в проёме показался низкий силуэт Петра. Удар прямо в нос, потом в подбородок, потом в пах, и второй похититель валится вниз, считая ступеньки.

— Лена, давай, подымайся! — Шёпотом командую я жене. Мы осторожно поднимаемся по лестнице, выглядываем в дверь, и никого не заметив, быстрым шагом направляемся лестнице. Со двора слышны женские голоса, кудахтанье кур и прочие деревенские звуки. Мы крадёмся, пытаясь спрятаться в тени, в сторону ворот.

Внезапно со стороны ворот до нас долетает звук мощных ударов.

— Открывайте! Народная милиция! — из-за ворот слышен приказ. Иначе мы сейчас выломаем ворота! Три секунды и мы ломаем! Время пошло!

Чтобы не попасть под случайную пулю мы падаем на пол. В тоже мгновение БТР волноотражателем сбивает ворота с петель и влетает на середину двора. Из боевого отделения выпрыгивает человек пять с автоматами. Кто-то палит в воздух. Визжат перепуганные женщины, громко навзрыд плачет младенец. Шум, гам, тарарам. Всё перекрывает командный голос, усиленный мегафоном.

— Всем сложить оружие и выйти во двор с поднятыми руками! Заложников выпустить немедленно!

— Тут нет никого, кроме баб, — ворчит откуда-то выползший старый дед, — но они не встануть, они бояться. Вы же их своим недотанком до усрачки напужали. А я вот весь тут, но только оружия у меня никакого нет. Мужиков, окромя меня тоже ни одного нету.