Времена и люди. Разговор с другом - [27]
Во время войны он все-таки вытянул свой счастливый билет.
Как человек, имеющий среднее образование, Рясинцев был определен в школу младших лейтенантов. Вскоре фронт приблизился к их городу, и школа эвакуировалась в Казахстан.
Бельский в это время был назначен заместителем начальника школы по строевой части.
Рясинцев не только угадал Бельского с первого взгляда, но и бесповоротно ему поверил. Он искренне восторгался великой напористостью Бельского, напористостью во всем и всегда, его способностью вовремя что-то сказать, кому-то улыбнуться, на кого-то накричать, его умением привлечь к работе нужных людей и заставить их за себя работать, а потом, не моргнув глазом, выслушать благодарность начальства и сверкать, и греметь, и изумлять мир своими тридцатью двумя не тронутыми жизнью зубами.
Ему нравилась жизненная цепкость Бельского, его размах, его несгибаемая уверенность в самом себе, и даже его нравностью Рясинцев любовался. Бельский презирал свою чахлую, провонявшую бензином «эмку», и ему запрягали тройку лошадей, низкорослых, косматых и быстрых, как черти. Он не боялся ни пурги, ни глухих углов, а однажды чуть ли не целый час отстреливался от волчьей стаи. У него была своя особенная кружка из толстостенного фарфора, куда входило больше литра. Бельский любил козье молоко, и для него специально держали козу. Одним приступом он опоражнивал эту кружку, и долго еще затем на его пушистых усах держалась густая белая пеночка. Он говорил: «мои люди», «мой склад», «моя кухня», «мои преподаватели», хотя все дело беззаветно тянул начальник школы, старый военный трудяга, скромный и даже застенчивый.
«Такой человек, как Бельский, — говорил себе Рясинцев, — самой природой создан для власти». И ему все время хотелось чем-то услужить Бельскому, и даже не для того, чтобы выслужиться, а совершенно бескорыстно. Просто ему хотелось слушаться. И он мечтал о будущем Бельского, об его блестящей судьбе и боялся, что тот сделает что-то не так, где-то поскользнется, на чем-то сорвется. Для того чтобы этого не случилось, нужен Рясинцев. Он, когда надо, поддержит, подскажет, шепнет…
В этом большом, розовом и громком человеке Рясинцев чувствовал частицу самого себя, причем самую беспокойную, ту, которая заставляла его дрожать под казенным одеяльцем и верить и ждать, что «придет день».
Он сам был несколько смущен своим открытием. Неужели действительно могло быть что-то общее между ними?
Вскоре выяснилось, что Бельский ищет начальника для своей канцелярии. Но во время войны найти человека для этой работы было крайне трудно: каждый стремился как можно скорей попасть на фронт.
Охотником вызвался Рясинцев. К этому времени он уже твердо решил, что порознь ни он сам, ни Бельский в жизни не преуспеют. А вместе они — сила, та самая, которая солому ломит.
Чудесный это был момент! Уже виделись Рясинцеву огни международного вагона и люди, достающие из корзиночек дорогие закуски, в то время как проводники в войлочных тапках бесшумно готовят чай. Все это вспоминалось необычайно остро. Словно и не было всей его прежней жизни с «унылыми странами света» и шведской стенкой, и клубных мероприятий с танцами под баян затейника — шерочка с машерочкой, и истрепанных корешков «Виринеи» в райбиблиотеке, и шумных чаепитий в колхозной гостинице. Так, значит, он стал работать? Как бы не так!
Дел было немного. Да и главное было не в них. Лентяй лучше всех изобретает бумажные дела. Он просиживал в канцелярии дни и ночи. Работать Рясинцев не умел, но изобретать «дела» — на это его ленивый мозг был очень способен. И он достиг, чего добивался: он стал необходим Бельскому. Теперь надо было приступить к главному — любой ценой вырваться на оперативный простор. И Рясинцев начал писать рапорты по начальству. Он изобрел свой стиль, то есть стиль для Бельского, — отрывистый и вместе с тем витиеватый. Наконец, он сочинил биографию Бельского. Не в том смысле сочинил, что в ней были искажены факты. Просто эти факты легли так, как нужно.
Теперь все зависело от того, повезет или не повезет Бельскому. Ему повезло. Он был принят на курсы по усовершенствованию офицерского состава. Рясинцева он взял с собой не то как ординарца, не то как вестового, и тут Олегу Николаевичу пришлось очень туго: никто не хотел поставить его на довольствие, да и вообще его фигура стала привлекать внимание: человек здоровый, свежий, с образованием, и в такой странной роли… Бывали дни, когда Рясинцев маковой росинки во рту не имел и только и знал что валяться на кровати Бельского в общежитии курсов.
Все-таки Бельский его отстоял и на фронт прибыл со своим адъютантом.
Войны Рясинцев не испугался. Он был настолько поглощен собой и своим новым превращением, когда из человека нужного он стал человеком влиятельным, что просто не замечал тягот войны. Если Бельский укрывался в семинакатном блиндаже, или щели, или случайном ровике, Рясинцев был вместе с ним; если Бельский выскакивал вперед, Рясинцев шел рядом.
Бурные были это дни и порой безрассудные. И только теперь, когда наступил мир, можно было осмотреться и подбить кое-какие итоги. Пришел ли тот день, о котором когда-то мечтал Рясинцев? На этот вопрос можно было ответить и да и нет.
Новый роман Александра Розена «Прения сторон» посвящен теме нравственного возрождения человека, его призванию и ставит перед читателем целый ряд важных остросовременных проблем.
В книгу известного ленинградского писателя Александра Розена вошли произведения о мире и войне, о событиях, свидетелем и участником которых был автор.
Александр Розен — автор многих повестей и рассказов о Советской Армии. Некоторые из них, написанные во время Великой Отечественной войны и в послевоенные годы, собраны в настоящей книге. В рассказах А. Розена раскрывается душевная красота советских воинов («Военный врач», «Легенда о пулковском тополе»), их глубокая вера в победу и несокрушимую мощь советского оружия. С большим мастерством автор отобразил совершенствование военного искусства советских офицеров («Фигурная роща»), передал динамику наступательного боя, показал громадную силу боевых традиций советских воинов («Полк продолжает путь»)
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.