Времена и люди. Разговор с другом - [26]

Шрифт
Интервал

Тамара думала примерно о том же. С трудом завоеванное благополучие, мирное их существование внезапно утрачено. Хорошо было бы вернуться к той жизни, которая еще вчера текла по своему обычному, спокойному руслу. Она жалела Ивана Алексеевича за то, что ему неудобно спать, — он ворочался на своем диване, и сердилась, что повела себя глупо, наговорила мужу то, о чем просто не следовало говорить.

Под утро они помирились. У обоих не было никакого желания объясняться, и поэтому они были нежны и ласковы друг с другом больше, чем всегда. У Тамары были заранее куплены билеты в театр. Они поехали в Ленинград, смотрели «Укрощение строптивой», много смеялись, находили в героях общие с собою черты. В антракте Иван Алексеевич встретил бывшего своего сослуживца с женой, такой некрасивой и такой неповоротливой, что он окончательно развеселился и на обратном пути рассказал несколько анекдотов об этом своем сослуживце, которого в полку прозвали «дед Щукарь».

А меж тем след от ссоры остался. И именно потому остался, что взяло верх желание во что бы то ни стало быть сегодня счастливыми, счастливыми сегодня, чего бы это им ни стоило в будущем.

5

Вскоре после учений Бельский объявил о решении организовать теоретическую конференцию для офицеров дивизии со своим докладом об опыте войны.

«Прорыв долговременной, глубоко эшелонированной обороны противника под городом Новинском» — тема весьма подходящая. Такой доклад поднимал авторитет Бельского в глазах начальства и среди подчиненных.

Как всегда в таких случаях, был вызван Рясинцев, и дело закипело.

Адъютант Бельского был человеком известным в дивизии. Он не чванился своей близостью к начальству, не притворялся, что знает больше, чем ему положено, старался не сиять, а держался скромно и за властью не тянулся. Но во всей дивизии не было человека, столь умело подчиняющегося Бельскому. Это одно ставило Рясинцева в положение исключительное. И как раз этого-то Бельский не понимал.

Зато сам Рясинцев очень хорошо понимал исключительность своего положения и ничего не жалел для того, чтобы его упрочить.

Вся его жизнь была разделена незримой чертой на две части — до и после знакомства с Бельским.

Он родился в небольшом городке, знаменитом только тем, что через него проходила железнодорожная магистраль Москва — Севастополь. На этой дороге много лет служил проводником международных спальных вагонов отец Рясинцева. Семья могла бы жить безбедно, тем более что, кроме Олега, детей больше не было, но жили они очень плохо. Недовольство своим положением было постоянное. С детства Олег слышал жалобы на жизнь. От отца он знал, что настоящая жизнь не здесь, а там, в этих быстро несущихся поездах, и именно в одном только вагоне, окрашенном не в общий зеленый, а в скромный коричневый цвет. Двухместное купе с отдельной уборной, настоящий хрусталь, дорогие закуски, которые небрежно вынимают из специальных корзиночек. В таком вагоне на чаевые не скупятся и дают их ни за что. По чаевым и различал людей Рясинцев-старший. «Тоже мне профессор кислых щей, — рассказывал он дома. — Сколько я вам обязан? Рубль тридцать копеек? Прошу…» — передразнивал он неловкого пассажира. «Вот это жизнь! — со вздохом зависти рассказывал он о каком-то беглом кассире. — Сотню выбросил, глазом не моргнул!»

Олег рос лентяем. Его, конечно, пороли за двойки и называли лентяем, лоботрясом, лодырем, однако это не мешало ему ежедневно впитывать в себя самую грубую философию лени и зависти.

Дома, например, говорили: «Вот смотри, инженер, а карман с дырой». И тут же рассказывалась история о чистильщике сапог, зарабатывающем больше председателя треста. «А что, к примеру, актриса? Бриллианты-то все равно фальшивые».

«Феньке ума не занимать, — говорилось о глупой и злой бабе, служившей в пивном ларьке, — на одной пене сколько денег делает». Двоюродную сестру Ольгу, вышедшую замуж за токаря, открыто называли дурой. «Изобретатель, — смеялись над ее мужем. — Чего он там изобретает на копейку в год!» Потом с запойным усердием рассказывались разные истории о людях, выигравших кругосветное путешествие в лотерею и обменявших дурацкую путевку на живые деньги. Лень отлично уживается с жадностью. Это разные ветви одного дерева.

И Олег вслед за отцом повторял: «Вот это жизнь!» — и вечерами бегал на станцию и вглядывался в зеркальные окна международного. Там, за этими окнами, мчалась настоящая жизнь.

Все-таки он кончил школу и поступил работать счетоводом на меланжевый комбинат и вскоре пережил свое первое увольнение. Счетоводства Рясинцев совершенно не знал, и, так же как в школе он презирал свой класс и преподавателей, и физическую карту обоих полушарий, и шведскую стенку в спортзале, и убогое пианино, вокруг которого пели «Мы, красная кавалерия», — так теперь он презирал меланжевый комбинат, старшего бухгалтера, его серые нарукавники, трескучие арифмометры, лиловые строчки стенгазеты и аллею молодых кленов, которую тянули от здания заводоуправления к цехам.

Он перепробовал многое. Был заведующим клубом, комендантом общежития, сборщиком объявлений в газете, библиотекарем, администратором в Доме крестьянина, снова счетоводом. Его увольняли не за пьянство, не за воровство, не за какую-нибудь уголовщину. Просто он не хотел работать. И с каждым днем он все больше чувствовал отвращение к людям работающим, которых он считал ничтожествами и презирал. И с каждым днем он все больше чувствовал странную уверенность, что будет время, «придет день», когда ему удастся над ними восторжествовать, придет оно, это время, неизбежно придет. «Придет, придет, придет…» — повторял он, зябко дрожа под тоненьким казенным одеялом.


Еще от автора Александр Германович Розен
Прения сторон

Новый роман Александра Розена «Прения сторон» посвящен теме нравственного возрождения человека, его призванию и ставит перед читателем целый ряд важных остросовременных проблем.


Почти вся жизнь

В книгу известного ленинградского писателя Александра Розена вошли произведения о мире и войне, о событиях, свидетелем и участником которых был автор.


Полк продолжает путь

Александр Розен — автор многих повестей и рассказов о Советской Армии. Некоторые из них, написанные во время Великой Отечественной войны и в послевоенные годы, собраны в настоящей книге. В рассказах А. Розена раскрывается душевная красота советских воинов («Военный врач», «Легенда о пулковском тополе»), их глубокая вера в победу и несокрушимую мощь советского оружия. С большим мастерством автор отобразил совершенствование военного искусства советских офицеров («Фигурная роща»), передал динамику наступательного боя, показал громадную силу боевых традиций советских воинов («Полк продолжает путь»)


Рекомендуем почитать
Горький-политик

В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.


Школа штурмующих небо

Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.


Небо вокруг меня

Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.


На пути к звездам

Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.


Вацлав Гавел. Жизнь в истории

Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.


Счастливая ты, Таня!

Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.