Времена и люди. Разговор с другом - [116]

10

Не прошло и часа, как закончились учения, и уже повсюду распространился слух, что корпус покидает Ленинград и уходит в Новинск. Уже не здесь, а там будут строить лагерь, а новые зимние квартиры находятся в двадцати километрах от города, как раз на месте бывшего переднего края.

«Солдатская почта» самая быстрая, очень скоро она принесла Ивану Алексеевичу это известие. Он не поверил и рассердился: такими вещами не шутят. Не прошло и минуты, как к нему подлетел Лебедев:

— Ты слышал?

— Что?

— Да вот, поговаривают…

— Это насчет Новинска?

— Ну да, конечно!..

Такие разговоры шли решительно повсюду. Иван Алексеевич спросил Камышина, но тот только руками развел. Наконец, уже после разбора учения, слово для сообщения снова взял Северов. Едва только командир корпуса встал, едва только произнес первые два слова: «Товарищи офицеры!», как Иван Алексеевич всем сердцем понял: «Новинск!»

В первую минуту, услышав приказ, он обрадовался, но потом крепко задумался.

Иван Алексеевич любил передвижения. Война и поход — понятия неразделимые. Снова увидеть Новинск? Но ведь это совершенно естественно, что человека тянет повидать те места, на которых он воевал. И как передать то удивительное ощущение, когда садишься в автобус и едешь туда, где был КП полка, и тайком куришь в окно, чтобы не обругала кондукторша? Как передать злую горечь, которая охватывает тебя при виде холодных развалин? Среди каменной пустыни то тут, то там торчат рыжие трубы, и одинокие дымки указывают приезжему на человеческое жилье.

Летом какой-то старшина из соседнего полка ездил в Новинск, так ему потом проходу не давали: «Что в Новинске? Как там?» Во всей дивизии не было популярнее газеты, чем та, которая посвятила полосу восстановлению города Новинска. К Новому году стало известно, что там пошел первый трамвай.

Но в тот момент, когда Иван Алексеевич услышал — «Новинск», он ни о чем этом не думал. Он лишь понял, что вскоре увидит места, где он так много пережил и которые стали для него второй родиной.

Именно там, в Новинске, Иван Алексеевич впервые испытал радость освободителя. В госпиталь приходили жители города, они не могли принести бойцам ни дорогих подарков, ни даже скромных цветов. Но человеческая ласка всего дороже солдату.

Там Иван Алексеевич познакомился с Тамарой. На мгновение он ясно увидел ее белую вискозную кофточку и услышал, как шуршит короткая юбка.

Когда его увозили в тыл, она махала рукой и говорила ему все то же, что говорила каждому раненому: «Кончится война, приезжайте к нам, в Новинск!» Но Ивану Алексеевичу казалось, что она приглашает только его.

А когда после выздоровления Иван Алексеевич вернулся в дивизию и встретил Тамару, она его не узнала.

— Новинск… помните?

— Помню ли я? — улыбнулась Тамара, и лицо ее вдруг стало каким-то виноватым. — А что же еще я помню? Я ведь больше нигде и не бывала…

Иван Алексеевич тряхнул головой и, немного рисуясь, сказал:

— Так поехали в Новинск после войны?

— Поехали, поехали, — ответила Тамара грустно и все с той же виноватой улыбкой.

Все это мелькнуло перед Иваном Алексеевичем, и он задумался. Ведь еще неизвестно, как Тамара взглянет теперь на переезд. Он вспомнил, как говорила Тамарина тетка: «Лучше здесь спать вповалку, чем там каждому по восемь соток», а Тамара при этом кивала головой. Иван Алексеевич раздраженно спросил: «А что вы здесь видели? Ни разу даже в театре не были…» — «А мы сюда не в театр приехали», — ответила тетка, и все вокруг засмеялись.

— Ты чего это загрустил? — спросил Лебедев. (На обратном пути они ехали в одной машине.)

— А ты чего радуешься?

— Да уж пора накрепко устраиваться, — сказал Лебедев.

Иван Алексеевич с удивлением на него взглянул. Лебедев не был склонен к сентенциям.

— Что ж, по-твоему, здесь в Ленинграде, это было не крепко?

— Да вроде…

— Уж тебе ли это говорить? Такое хозяйство развел…

— Ну и что ж хозяйство? Хозяйство ликвидируем, новое заведем. Я так считаю — раз мы новинские, так в Новинске нам и быть…

— Ну, это положим, — сказал Иван Алексеевич раздраженно. — Как будто в Московском округе не может стоять Брестская дивизия!

— Да может, может, — снова засмеялся Лебедев. — Ведь это я так, к слову. Петух ты, ей-богу.

— А что, товарищ майор, — заметил водитель, — вообще было бы неплохо Новинск повидать. Я читал, что там трамвай уже ходит.

— Опять трамвай! — сказал Иван Алексеевич. — Как будто вся цивилизация в этом трамвае!..

— Трамвай, конечно, товарищ майор… Зря печатать не будут, — добавил водитель немного обиженно.

Новинск! Новинск! Новинск! Это слово бежало быстрее машин. Об этом узнали в Любозерске и в Вересках раньше, чем корпус вернулся с учений. Одни не отходили от окон, ждали, когда покажется первая машина. Другие не выдерживали, выбегали на шоссе… Встречать у нас любят. Да и полагается встретить человека, когда он крепко поработал, когда у него на новенькой, недавно выданной гимнастерке проступают светлые, словно выжженные солнцем, пятна.

— Едут, едут! — кричит маленькая дочурка Лебедева. — Вездеход!..

Действительно показывается машина, действительно вездеход, но только он не армейский, а колхозный…