Времена и люди - [133]
Он вошел, не постучав, дверь отворилась бесшумно, но бай Тишо тут же открыл глаза.
— Фильо! Что так поздно?.. Порадовал… Садись.
Осевшим голосом, часто останавливаясь, чтобы вдохнуть воздуху, бай Тишо обронил несколько слов о бесконечно тоскливых часах больничного бытия и закончил: да что мне тебе рассказывать.
— Да, пока лежишь, надумаешься…
— Вот и я… а жизнь-то идет… идет…
И опять смолк, словно обдумывая, что сказать еще. Он всегда был словоохотлив, а его благорасположение к людям выявлялось в самых рядовых разговорах. Это болезнь сделала его сдержанным, рассудочным, грустно подумал Филипп.
Короткий, без подробностей рассказ бай Тишо выслушал молча, сосредоточенно глядя в одну точку, и, только когда Филипп спросил, как же им поступить, проговорил тихо, с мукой в голосе:
— Значит, Илия продолжал копать. А Сребра меня обманула…
— Да… Так я приехал узнать… Начальники хотят знать твое мнение, да и все правление…
— Мнение! Тут надо ехать… Помоги одеться.
Везти его в Югне — об этом речи не было. Что делать? Почувствовав его колебание, бай Тишо строго глянул прямо в глаза:
— Ну-ну! Я лучше тебя знаю, что надо.
Он помог ему подняться, одеться, и они медленно двинулись к двери. Бай Тишо ступал неуверенно, ноги дрожали. И это прерывистое дыхание, и неестественная бледность лица, и ледяные руки…
— Бай Тишо! Прошу тебя, останься. Меня в Югне все изругают.
Он ладонью закрыл ему рот:
— Ш-ш-ш… Не ори. Услышат. Я должен быть там, в Югне. Если ты нужен людям… Ведь нужен? Да и кости размять… Залежался.
В коридоре им никто не встретился, только на выходе столкнулись с медсестрой.
— Немножко подышать, бай Тишо? Вот и молодцом.
На Филиппе был все еще чужой халат (забыл снять, когда шли мимо туалета, а теперь куда его?). На лестнице молодой доктор, вышедший покурить, молча уступил им дорогу. Похоже, что особое положение бай Тишо и белый халат Филиппа производят впечатление, персонал знает, в каких случаях разрешены посещения во в неприемные дни и часы.
Они уже подходили к машине, когда из будки выскочил сторож:
— Куда? Документ!
Филипп, дернув его за рукав, зашептал:
— Это ж бай Тишо. Ты что, не узнал?
— А… извини. В лабораторию?
Он кивнул, подсадил бай Тишо и махнул Ангелу: давай быстрей!
Оказавшись в знакомом старом джипе, бай Тишо почувствовал, что в нем оживает председатель: плечи распрямились, по телу разлилась бодрость, а осанка приобрела былую уверенность. Настроение еще больше поднялось, когда они, оставив позади черту города, вывернули на международную трассу.
Вытянув шею, Филипп с тревогой глянул на бай Тишо и успел заметить румянец на щеках, а в глазах целый мир: зеленую придорожную траву, поле, раскинувшееся до самого горизонта, огненный закат, к которому мчится машина. Бай Тишо смотрел так, будто впервые ехал по этим местам, будто впервые открывался ему этот мир, и он торопился впитать его в себя, упиться им, запомнить его — покрывающиеся зеленью поля, фиолетово-розовые холмы вдали, зеленый бархат лугов вдоль Струмы, натянутую, как струна, ленту шоссе. Почти весь диск солнца уже утонул за вершинами, но его невидимый, скрытый свет продолжал заливать горы багрянцем.
— Красота-то какая! — воскликнул бай Тишо. — Вот где жизнь, а не там в четырех стенах. Большую глупость сотворил, когда согласился в больницу лечь. Сами подумайте, что толку?
Он явно воспрянул духом, повеселел. Все бы хорошо, если бы не болезненная складка, застывшая в углу его сухих, бескровных губ. Она беспокоила Филиппа, он все время был настороже и без конца напоминал Ангелу, что ехать нужно поосторожней. Конечно же, нельзя было сказать об этом прямо, и он выискивал поводы: то обругает дорожников — не следят за покрытием, все в ямах, машину трясет, то упрекнет Ангела, что за знаками не следит: был знак снизить скорость, а он несется, не думая ни о машине, ни о них.
Они не проехали еще и половины пути, когда шоссе врезалось в полосу озимой пшеницы. С обеих сторон сплошь изумрудная зелень, и только серая глазурь асфальта натянутой лентой разрезает ее.
— Глядите! — Бай Тишо вытянул руку вперед.
Стая сизарей, взмыв слева от дороги, спокойно перелетала шоссе прямо перед ними. Их распростертые крылья заслонили светящийся еще над горами краешек солнца, и стая превратилась на миг в синее облачко. И тут же оно распалось: голуби опустились на землю с правой стороны, и поле в этом месте засинело.
— Ради одного этого стоило… — широко развел руки бай Тишо.
И вдруг его охватил озноб.
— А-а… не хватает… нечем дышать…
Пока они сообразили, что он хочет, пока расстегнули рубашку, он обмяк в их руках. В больницу! Скорее в больницу! Ангел развернулся и погнал к городу. Машина подскакивала на выбоинах, больной стонал… Наконец приехали, вытащили из машины, понесли на руках. Бай Тишо приоткрыл глаза, увидел голые белые стены коридора.
— Зачем опять сюда?
Шагов через десять проговорил отстраненно, как сквозь сон:
— Похожи на синее облако… Как хорош день на исходе…
Дежурный врач, все тот же Стоименов, от которого он прятался в туалете, появился тотчас и шел за ними остаток коридора. Помог уложить его на кровать, привычным движением задрал вверх одежду и, прямо ухом приложившись к груди бай Тишо, застыл, вслушиваясь в слабые проблески жизни и в упор, не мигая, глядя на них — на него и на Ангела. Им показалось, что прошла целая вечность, пока наконец Стоименов отлепил свою покрасневшую щеку от неестественно белой груди бай Тишо, опустил его рубашку и начал медленно-медленно заправлять ее в брюки.
Молодой человек может решить даже нерешаемую проблему. Правда, всегда все это почему-то приводит к вакханалии, часто с обнаженкой и счастливым концом. И только свои проблемы он решать так не научился…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Журналистка и телеведущая Джоанна Розенбо красива, известна и богата. Но личная жизнь Джоанны не приносит ей счастья: неудачный брак, страсть к молодому любовнику, продолжительная связь с мужчиной, который намного старше ее… Стремление удержать возлюбленного заставляет Джоанну лечь под нож пластического хирурга. Но эфемерная иллюзия новой молодости приводит ее к неразрешимым проблемам с сыном и становится причиной трагедии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Трудно найти человека, который бы не вспоминал пережитые им 90-е годы прошлого века. И каждый воспринимает их по-разному: кто с ужасом или восхищением, кто с болью или удивлением… Время идет, а первое постсоветское десятилетие всё никак не отпускает нас. Не случайно на призыв прислать свои воспоминания откликнулось так много людей. Сто пятьдесят историй о лихих (а для кого-то святых) 90-х буквально шквалом ворвались в редакцию! Среди авторов — бывшие школьники, военные, актеры, бизнесмены, врачи, безработные, журналисты, преподаватели.
Да здравствует гламур! Блондинки в шоколаде. Брюнетки в шоколаде. Сезон шоколада! Она студентка МГУ. А значит — в шоколаде. Модный телефон, высокие каблуки, сумки от Луи Виттона, приглашения на закрытые вечеринки. Одна проблема. Шоколад требует нежного отношения. А окружающие Женю люди только и делают, что трут его на крупной терке. Папа встречается с юной особой, молодой человек вечно пребывает «вне зоны доступа», а подружки закатывают истерики по любому поводу. Но Женя девушка современная. К тому же фотограф в глянцевом журнале.