Вражий питомец - [2]

Даниил Мордовцев. Русские исторические женщины

                               Сага об Эймунде

РУСЬ И НОРМАННЫ

Антонин Ладинский. Последний путь Владимира Мономаха

Сергей Соловьев. Великий князь Ярослав Мудрый

Таблица матримониальных связей русских князей и скандинавских конунгов

ВАРЯЖСКИЙ ПЛЕННИК

Юрий Вронский. Кукша, варяжский пленник

Елена и Александр. Сага о неведомых землях

ДВА КОРОЛЯ

Мария Семенова. Хромой кузнец

                               Два короля

                               Орлиная круча

                               С викингами на Свальбард

                               Сольвейг и мы все

                               Пелко и волки

                               Я расскажу тебе о викингах

ВЕТЕР С ВАРЯЖСКОГО МОРЯ

Елизавета Дворецкая. Ветер с Варяжского моря

ВРАЖИЙ ПИТОМЕЦ

Александр Вельтман. Светославич, вражий питомец

Иван Панкев. «Зачарованный викинг, я шел по земле…»

Арфа скальда. Стихи русских поэтов о Севере

Аполлон Майков. Бальдур. Песнь о солнце, по сказаниям Старшей Эдды

Николай Гумилев. Гондла

Нам хотелось, чтобы наша серия отличалась от других изданий о викингах — хотя бы включением в нее произведений древнеисландской литературы и мировой классики. Поэтому в «ВИКИНГАХ» появились тома, составленные и подготовленные к печати доктором филологических наук Ольгой Александровной Смирницкой, ведущим российским скандинавистом-медиевистом. Это «Корни Иггдрасиля» и «Фритьоф Смелый». В них вошли как новые переводы, выполненные такими мастерами как Владимир Тихомиров, Игорь Михайлович Дьяконов, Ольга Смирницкая и Елена Гуревич, так и классические, уже иного лет не публиковавшиеся и взятые из дореволюционных книг и изданий «Academia», давно ставших библиографической редкостью.

Исторические и матримониальные связи между Русью и Скандинавией тоже не могли не найти своего отражения в нашей серии. Мы постарались представить как современных, уже известных и только начинающих авторов, так и классиков нашей литературы. Точно так же мне хотелось, чтобы в «ВИКИНГАХ» были представлены все жанры — начиная серьезными историческими исследованиями и заканчивая романами в жанре фэнтези и научной фантастики.

Вы держите в руках необычный том, аналогов которому нет в нашей книгоиздательской практике. Он посвящен «скандинавской» теме в русской литературе. Первое произведение в этом томе принадлежит Александру Фомичу Вельтману (1800–1870), прозаику и поэту, автору многочисленных трудов по истории и фольклору, сыну шведского дворянина, член-корреспонденту Академии наук, директору Оружейной палаты. Вторая часть — стихотворная — составлена из произведений русских поэтов кандидатом филологических наук Иваном Алексеевичем Панкеевым.

История викингов интересна не только набегами и грабежами, но и тем влиянием, которые оказали они на Европу, ибо ими было основано несколько государств, открыты новые земли. Они создали чудесную литературу и искусство, которые по настоящему были оценены лишь в конце века XX-ого.

Викинги проникли во Францию и Византию, Америку и Русь, Англию и Ирландию и сыграли одну из главных ролей в их истории. Обо всем этом мы тоже постарались рассказать в своей серии, часто выходя за рамки непосредственно «эпохи викингов».

Надеюсь, что «ВИКИНГИ» вам понравились, доставили удовольствие и помогли приоткрыть дверь в мир норманнов, помогли представить себе жизнь, которую вели люди на Севере больше десяти веков назад, помогли узнать их обычаи и нравы, поэзию и эддические сказания.

Счастливого плавания на викингских драккарах!

Наталия Будур

Александр Вельтман Светославич, вражий питомец Диво времен Красного Солнца Владимира

Часть первая

I

Над Киевом черная туча. Перун-Трещица 1 носится из края в край, свищет вьюгою, хлещет молоньёй по коням. Взвиваются кони, бьют копытами в небо, пышут пылом, несутся с полночи к Теплому морю. Ломится небо, стонет земля, жалобно плачет заря-вечерница: попалась навстречу Перуну, со страха сосуд уронила с росою, — разбился сосуд, просыпался жемчуг небесный на землю.

Шумит Днепр, ломит берега, хочет быть морем. Крутится вихрь около дупла-самогуда у Княжеских палат, на холме; проснулись Киевские люди; ни ночи, ни дня на дворе; замер язык, онемела молитва. «Недоброе деется на белом свете!» — говорит душа, а сердце остыло от страха, не бьется.

Над княжеским теремом, на трубе, сел филин, прокричал вещуном; а возле трубы сипят два голоса, сыплются речи их, стучат, как крупный град о тесовую кровлю.

Слышит их Княжеский глухонемой сторож и таит про себя, как могила.

— Чу! Чу! — раздается над теремом.

— Не чую? — отзывается другой голос.

— Чу! здесь слышнее, приникни… чу! быть добру! нашего поля прибудет!..

— Не чую, как ни сунусь, везде крещеное место! Лучи, как иглы, как правда людская, глаза колют; а ладные звуки закладывают уши. Построили терем! спасибо! хорош! добро бы сквозь дымволок путь, да за печкой или в печурке место простое для нашего брата! так нет: все освятили крестами враги!..

— Не хмурься, Нелегкий, найдем место! без нас кому и житье? те! чуешь?

— Ни слова!..

— Чу, чу!.. Ну, друг, припасай повитушку, готовь колыбелку, готовь кормилку!..