Врата времени - [7]

Теперь ему очень хотелось поскорее выбраться из подвала, но торопиться не следовало. Солдаты вполне могли вернуться.

Уже в сумерках наверху снова послышались чьи-то шаги, загрохотала передвигаемая мебель. Скрипнула, приподнимаясь, крышка люка, и свет лампы тусклым прямоугольником упал на земляной пол.

Сжимая в руке пистолет, Ту Хокс начал осторожно взбираться по лестнице, твердо решив, уж если на то пойдет, продать свою жизнь подороже.

Ничего опасного, впрочем, не было. У самого люка стоял мирно жующий бутерброд мужчина, и даже охотничий нож у него за поясом не выглядел угрозой — так спокойно он наблюдал за вылезавшими из подвала незнакомцами. Лицо его было непроницаемо. Пряди таких же, как у хозяйки, иссиня-черных волос беспорядочно падали на лоб и шею. Грубая домотканая рубаха и такие же штаны, грязные сапоги, резкий запах давно немытого тела. Супруг спасительницы? Судя по возрасту, скорее отец.

В кухне ярко пылал очаг, над огнем кипело какое-то варево. Щедро зачерпнув из котла, хозяйка наполнила похлебкой две глиняные миски и жестом пригласила мужчин к столу. Еще в подвале О’Брайен и Ту Хокс перекусили окороком и огурчиками, но Ту Хокс опасался, что отказ обидит хозяев. Улыбнувшись женщине, лейтенант подтолкнул ирландца к столу и посоветовал не брезговать угощением.

При первых же прозвучавших словах на бесстрастном лице старика отразилось неприкрытое изумление, он хмурил брови, поочередно оглядывая странных гостей.

Положив перед летчиками пару деревянных ложек, хозяйка принялась хлопотать по дому, а хуторянин, в раздумье походив у стены, вполголоса бросил ей несколько слов, пожал плечами и подсел к миске с недоеденной похлебкой.

Ели молча. Когда миски опустели, хозяин поднялся и красноречиво поманил гостей за собой. Откинув прикрывавшую двери тонкую занавеску, все трое вышли из дома. Проходя мимо редкой сетчатой ткани, неспособной, вероятно, защитить даже от комаров, Ту Хокс коснулся ее и вдруг уловил нечто знакомое — горьковатый аромат, запах масла, тот же, что исходил от умащенных волос женщины.

И этот-то запах, а не слова, сделал смутную тревогу предчувствием. Ту Хокс вспомнил: не такой, но похожий запах витал над густыми прическами его индейских тетушек. Обычай смазывать волосы маслом подсолнечника — обычай индейцев. Предчувствие стало догадкой, и она не показалась нелепой. Все становилось на свои места; в незнакомой речи хозяев явно проскальзывало нечто напоминавшее говор ирокезов! Звучание, строй фраз — все безусловно похоже: так говорят онондаги, могавки, сиу, чероки. Слова, правда, оставались непонятными, но он мог поклясться, что это не был ни румынский, ни любой из славянских языков...

Рассказать о своих догадках О’Брайену Ту Хокс не рискнул: уж слишком невероятно было поверить в такое и самому.

Не оглядываясь, хозяин провел их к сараю в глубине двора, отпер заскрипевшие ворота, которые захлопнулись, едва летчики переступили порог. Внутри царила непроглядная тьма. Ту Хокс на ощупь отыскал плечо О’Брайена и толкнул стрелка в сторону. Если проводник решит напасть, пусть не сразу найдет их. С полминуты было слышно только, как шуршат соломой потревоженные мыши. Затем — негромкое звяканье металла... Или клацанье взводимого курка? Ту Хокс присел, положив вспотевшую ладонь на рукоять пистолета. Внезапно вспыхнувшая спичка осветила фигуру хозяина, подносившего огонь к масляной лампе. Старик подкрутил фитиль, и рожденные неверным светом по стенам заплясали тени.

Увидев настороженность гостей, старик усмехнулся и кивнул на неприметную дверь в противоположной стене сарая. Дойдя до нее, он осторожно стукнул три раза, затем, выждав несколько секунд, — еще три. Кто-то отворил. Пропустив летчиков вперед, старик шагнул следом и плотно прикрыл за собою дверь.

В тесной низкой пристройке кроме них оказались еще шестеро. Теснота. Воздух спертый. Вонь грязного белья и прогорклого масла. Пятеро смуглолицых мужчин примостились на корточках — спины подпирают бревенчатый сруб; одежда та же, что на хозяине, — грязная донельзя. У двоих — длинноствольные шомпольные ружья, третий держит наготове лук с наложенной на тетиву стрелой. Еще у двоих ружья с револьверными барабанами, почти такие же, как те, что Ту Хокс видел у солдат днем. И у каждого на поясе — длинный нож в кожаных ножнах.

— Господи помилуй, — выдохнул О’Брайен, не столько испуганный, сколько ошеломленный при виде этих диких фигур, вооруженных допотопным оружием. Но удивительнее всего было то, что здесь оказалась женщина. Совсем молодая, одетая столь же неприглядно, как остальные, но этим внешнее сходство и исчерпывалось: под слоем грязи кожа незнакомки была все же гораздо светлее, чем у других. Пепельные волосы, маленький прямой нос, твердо очерченный подбородок и чуть надменный прищур голубых глаз, подчеркивающий красоту холодного лица.

«Увы, — подумал Ту Хокс, очутившись рядом с ней, — от красотки пахнет».

От девушки исходил такой же тяжелый запах, как и от остальных. Грязные руки, обломанные почерневшие ногти — судя по всему, девчонке изрядно досталось. Да и вся экзотическая группа напоминала то ли беглых каторжников то ли одичавших после поражения повстанцев.