Врата времени - [6]

4

Наверху что-то заскрежетало, затем грохнуло о доски. Хозяйка, очевидно, строила над ними баррикаду из мебели. О’Брайен извлек карманный фонарик и посветил по сторонам. Луч обежал низкую тесную комнатку — обычный погреб с обмазанными глиной стенами и земляным полом. Прямо перед их лицами с балки свисали два копченых окорока, на полках и на полу громоздились кадушки соленых огурцов и солонины, глубокие миски, до краев засыпанные бобами, круги остро пахнущего овечьего сыра. Возле груды пустых мешков валялась треснувшая деревянная маска, мгновенно приковавшая внимание Ту Хокса. Лик демона, монстра из страшной сказки с сохранившейся кое-где раскраской напоминал нечто неуловимо знакомое, полузабытое...

— Чуднáя вещица, — шепнул О’Брайен и добавил уже громче: — Вообще все здесь чуднóе, а, лейтенант? А теперь я скажу, что давно собирался сказать, и можешь считать меня кретином! Так вот, прямо перед тем как на нас выскочил тот немецкий истребитель, меня словно бы закачало, голова пошла кругом. Ну вроде морской болезни что-то. Решил — в горячке зацепило. Но ведь ни царапины! Я и думать-то забыл. А потом это повторилось уже в лесу. Правда, слабее...

О’Брайен помолчал.

— И знаешь, командир, сдается мне, что случилось кое-что похуже зениток. И вообще хуже многого.

Ту Хокс задумчиво кивнул:

— Пожалуй. Сам чувствую — что-то неладно, но разобраться пока не могу.

Послышалось урчание подъезжающей машины. Судя по звуку двигателя — чуть сбоку, над их головами, — та остановилась совсем рядом с домом. Подсвечивая фонариком, О’Брайен отыскал наиболее уязвимое место между стенами и потолком и начал пальцами выцарапывать сухую глину в зазоре между стенкой подпола и нижним брусом дома. Довольно скоро тонкий луч дневного света просочился в подвал. Щель была не шире сантиметра, но сквозь нее просматривался двор. Из странного вида машины уже выбирались солдаты, впрочем, машина выглядела не то чтобы странно, но... старомодно, что ли.

— Н-да, — промелькнуло у Ту Хокса, — Румыния, пусть и с лучшими в Европе нефтепромыслами, все же удивительно отсталая страна. Ну и то славно, что солдатики — не из германского вермахта. Форма совсем другая и вообще ни на что не похожа. Подобного обмундирования не попадалось даже на бесчисленных фотографиях при инструктаже.

Офицер — или, во всяком случае, некто отдающий распоряжения — щеголял блестящим шлемом в виде металлической волчьей головы с разинутой пастью, в глубине которой смутно виднелось лицо. По бокам шлема торчали весьма натурального вида волчьи уши. На офицере была серо-зеленая длинная куртка с меховым воротником; алые рейтузы в обтяжку, на коленях — вышитые бычьи головы; костюм довершали мягкие полусапожки. Что-то приказывая, офицер то и дело повелительно размахивал пистолетом совершенно неизвестной системы, а когда он повернулся, летчики с изумлением разглядели свисающий с пояса широкий меч в черных ножнах.

Шлемы солдат были попроще командирского — просто остроконечные колпаки, защищающие лоб и затылок; шинели — черные, почти до икр, с подобранными и пристегнутыми к бокам полами; алые шаровары заправлены в низкие сапоги. У каждого — меч на кожаной перевязи в руках — какие-то допотопные ружья с неуклюжими револьверными барабанами вместо обычных магазинов! Офицер, насколько это позволял разглядеть шлем, был гладко выбрит, остальные — бородаты и нечесаны, сальные космы, выбивающиеся из-под шлемов, придавали им какой-то цыганистый, диковатый вид.

С ружьями наготове солдаты рассыпались по двору, заглядывая в каждый закоулок. Захлопали двери, над головами летчиков прогрохотали сапоги. Офицер, видимо, допрашивал хозяйку: до Ту Хокса доносились голоса — мужской, тщательно и раздельно выговаривающий слова явно известного ему только по учебникам языка, и женский — быстрые, сбивчивые фразы на родном наречии. И опять прозвучало в них нечто неуловимо знакомое; внимательно прислушиваясь, Ту Хокс пытался уловить смысл. Порой ему казалось, что он уже почти понял то или иное слово, но фраза сменялась фразой, и смысл ускользал, память пасовала. Минут через десять протестующее кудахтанье кур возвестило, что на птичнике началась экспроприация в пользу армии. Да, подумал Ту Хокс, война есть война. Но, с другой стороны, не на своей же земле. Хотя... их спасительница и эти солдаты — разной национальности. Он же сам слышал, как трудно давался офицеру допрос на чужом языке... Или женщина вовсе не румынка, а, скажем, мадьярка — венгров в Румынии много. Логично, но Ту Хокс почему- то никак не мог избавиться от неуверенности. Слишком чуднó, как сказал О’Брайен.

Солдаты, обремененные добычей, весело гоготали; на молча стоящую в стороне хозяйку внимания не обращал никто. Наконец офицер что-то отрывисто выкрикнул, и солдаты полезли в машину. У многих на поясах болтались связки трофейных кур.

Когда урчание мотора стихло в отдалении, Ту Хокс впервые позволил себе расслабиться, прислонившись к стене. Так. Солдаты вряд ли искали именно их, уж очень плохо искали. Иначе обязательно простучали бы пол и сразу нашли люк. Значит, охотились не за летчиками. Тогда за кем?..